Сержант оглушительно чихнул и распахнул глаза. Равнодушно прошелся взглядом по рассохшимся стенам. Пригладил усы, нащупал древко алебарды. И сию секунду раздались шаги, бряцанье железа. Полоска света у входа притухла, в проеме возник силуэт воина. По всему заметно, что подчиненному не улыбается будить грозного командира. Молодой стражник хмурился и кривился, двигался неуверенно…
- Что стряслось? – проворчал Лэнс поняв, что планы о легкой смене пошли коту под хвост.
- Путники… - выдавил воин через силу. Неловко пожал плечами, стряхнул с наплечника невидимую соринку.
- И? – повысил тон Хмурый.
- Не пускаем, - уныло ответил страж.
- Подорожная есть? – поинтересовался сержант.
- Угу, - кивнул боец. Замялся, переступил с ноги на ногу. – Но печати одной не хватает. Мало ли… сами знаете, меры ужесточили после того случая со статуей Освободителя пару месяцев назад.
- Так пусть ждут сыскарей, – рыкнул Лэнс. Пригрозил молодчику кулаком и принялся устраиваться поудобнее.
- Э-э-э… не желают, - рискнул сказать страж. Опасливо отшагнул, втянул голову в плечи. – Говорят, что спешат. Настаивают.
- Пятами копий по печени, - отмахнулся Дормут. – Дел-то…
- Нельзя, - развел руками боец. – Правила запрещают…
- Изыди! – вконец рассвирепев, гаркнул сержант. – Пшел вон, неуч!..
Воин осекся и благоразумно скрылся. А Лэнс откинулся на ложе, крепко зажмурился. Но тут старому вояке припомнились утренние события. Нехорошо… Чего доброго и его обвинят в халатности, или хуже – в шпионаже. Свои же донесут, потом не оправдаешься. Ярмо на шею и прямой дорогой на рудники. Внучки не выживут без единственного кормильца. Надо создать хотя бы видимость работы, как бы ни хотелось подремать…
Благоразумие победило. Дормут скрипнул зубами и рывком сел. Отыскал шлем, кое-как нахлобучил. Встал и отряхнулся, нехотя поплелся к выходу.
Денек неожиданно погожий и светлый. А еще с утра в небе бурлили грозовые тучи, плевались мелкой водяной моросью. Но сейчас над головой лазурный купол, чуть более светлый на горизонте. Впереди насколько хватало глаз свежая зелень лугов, кусты и далекий лес. Бойко чирикающие воробьи ничуть не нарушали идиллии, плескались в мелких лужицах. Извилистая лента дороги пустынная и безжизненная, основной поток путников идет через южные врата. И лишь два всадника в окружении пятерых копейщиков нарушали общую картину, являлись неким возмущающим фактором.
Одним из путников оказался худощавый длинноногий мужчина приятной внешности. Одет просто, но аккуратно: кожаные штаны, высокие сапоги, короткая кольчуга поверх чистой рубахи и длинный коричневый плащ. Лицо узкое и холеное как у потомственного аристократа. Губы плотно сжаты, в глазах выражение холодного высокомерия. Незнакомца можно было б принять за юношу, кабы не седина в волосах… Второй гость столицы - прямая противоположность первому. Огромный звероватый мужик поперек себя шире. Одежда – простая рубаха и полотняные порты, стоптанные ботинки. Из-под ворота выпирали клочья густой шерсти, щеки в недельной щетине. Голова как тяжелый валун, лицо мрачное и хищное…