— Страх пришел ко мне позже — когда я попал в лабиринт дорожек. Он окружен заборами, изгородями… Я бродил по ним и снова приходил на го же самое место. Мне это надоело, и я придумал перебраться через одну из загородок и итти напрямик. Но… тут и началось самое страшное…
— Вы увидели живую обезьяну? — осведомился академик, принимаясь за второй экземпляр апельсинового гибрида.
— Сотню, тысячу… Громадную банду, — содрогнувшись, ответил Юра. — Там у них табор, что ли… Логово… К счастью, они не обратили на меня никакого внимания. А то бы растерзали. Но они были слишком поглощены своим занятием…
— Каким именно? — прищурился академик.
Юра пожал плечами.
— Странно сказать… Они ели. Вернее, простите за выражение, лопали с таким идиотским усердием, будто весь смысл их существования заключается в наполнении желудков. Они поднимали в мохнатых лапах огромные плоды, кричали, рычали, дрались из-за кокосовых орехов. Но это не зоопарк… Им прислуживали, по-видимому, рабы.
Я не мог разобрать, кто эти рабы. Они приближались к обезьянам, согнутые, дрожащие, с опущенными головами, они не смели глядеть на пиршество. Это так отвратительно, что… — Юра махнул рукой и вздохнул. — Я ушел от этого безобразия, но за другой изгородью увидал еще более омерзительное и страшное. Обезьяны занимались разрушением. Сначала мне показалось, что я присутствую при играх дикарей. Обезьяны бегали по цветущим садам, ломали деревья, топтали насаждения…
От волнения Юра не мог продолжать. Академик молча ждал.
— И вдруг несколько этих гнусных безумцев, размахивая факелами, подожгли все, и запылали чудовищные костры. — Юра понюхал воздух — Кажется, пахнет гарью. Нет? Одна безумная обезьяна бросилась с факелом прямо на меня…
— И вы побежали? — спросил академик, комкая кожуру гибридов и поглядывая, нет ли поблизости урны.
— А что мне оставалось делать? Я закричал и кинулся опрометью куда глаза глядят.
Академик не нашел урны и бросил кожуру в кусты.
— Припомните: что вы сделали, когда попали на дорожку, ведущую сюда, к треугольнику? — спросил академик очень серьезно.
— Ничего.
— Вспоминайте. Это очень важно. До чего вы дотронулись? Рукой, ногой, головой — безразлично.
Юра потер потный лоб.
— Да, вы правы, дотронулся. Вернее, наподдал ногой по какому-то выступу на краю дорожки… Я так обрадовался: в эту минуту я увидал вас вдали. Вы сидели на скамье, вот на этой…
— Достаточно, — довольным голосом произнес академик. — Ясно многое, но далеко не все. Пойдемте, сядем. Я тоже кое-что вам расскажу.