Это особенно верно для нашей страны и нашего народа, на протяжении всей своей более чем тысячелетней истории бывшего преимущественно добровольным помощником, развивавшим своих соседей[19] или обеспечивающим их мирное развитие (пусть даже и в форме помощи их правителям, а не непосредственно самим народам, как, например, это было во время Священного союза), или жертвой чужеземной агрессии.
Характерно, что наша страна, несмотря на суровость своей и мировой истории, почти никогда не была захватчиком и эксплуататором,[20] а вошедшие в поговорку жестокости, например, Ивана Грозного, являются таковыми лишь на фоне относительно мягких российских нравов (чего стоит одно то, что он мог в ходе церковных служб поименно поминать почти всех своих жертв!); достаточно вспомнить хотя бы средневековую Англию, в которой основным приговором судов являлась виселица. (Нелишне вспомнить и то, что уничтожение рабства в России произошло, несмотря на все его запаздывание, исторически лишь немногим позже, чем в некоторых сегодня кичащихся своими демократическими традициями странах Европы[21] и до его уничтожения в США; женщины же получили право участия в выборах намного раньше, чем в Великобритании и Швейцарии, где это случилось соответственно аж в 1928 и 1941 годах.)
В рамках конструктивного переосмысления своей истории, например, разумно рассматривать предоставление государственной независимости Польше, Финляндии и Прибалтике как результат того, что Российская империя, при всех своих бесспорных недостатках, воспитывала свои народы до уровня, позволяющего им самостоятельно существовать в Европе. По достижении этого уровня наша страна, хотя и в результате исключительно драматических событий, «отпускала» эти народы, предоставляя им независимость.[22] Этим она принципиально отличалась от западных колонизаторов, которые в 50–70-х годах ХХ века «отпускали» заведомо не подготовленные к самостоятельной жизни и полному самоуправлению народы. Подобная безответственность, вызванная, как правило, эгоистическим стремлением уменьшения собственных расходов и отказа таким образом от цивилизаторской миссии, вела к деградации получавших независимость стран и чудовищным гуманитарным катастрофам, многочисленные примеры которых дала, например, Африка (в которой колониальное иго воспринимается сейчас как без всяких преувеличений «золотой век»).
И распад Советского Союза был страшен не столько сам по себе, сколько в первую очередь именно «досрочным» и при этом одновременным выводом в самостоятельное существование большого количества обществ, еще заведомо не готовых к этому. Некоторые из них даже свою письменность обрели уже в составе СССР, то есть менее чем за 70 лет до обретения независимости!