— Конечно, — сказал Мусорщик. Он не имел ни малейшего представления, кто такой Босс или кем тот был.
— Ты уважаешь Босса?
— Конечно.
— Босса лучше уважать. Послушай, знаешь, что я собираюсь сделать?
— Ехать на запад? — осмелился предположить Мусорщик. Казалось, это было наиболее безопасно.
Малыш нетерпеливо дернулся:
— Я имею в виду после того, как доберусь туда. После. Знаешь, что я собираюсь делать после того?
— Нет. Что?
— Собираюсь ненадолго залечь на дно. Проверить обстановку. Разумеешь?
— Конечно, — ответил Мусорщик.
— Черт! Ты молчи, говорить буду я. Просто проверить. Проверить главаря. Затем…
Малыш замолчал, размышляя и глядя вперед поверх оранжевого руля.
— Затем что? — робко спросил Мусорщик.
— Пулю в башку и в землю. Покажу ему, где раки зимуют. Он у меня попасет «кадиллаки» на матушкином ранчо. Веришь?
— Да, конечно.
— Я возьму верх над ним, — доверительно сообщил Малыш. — Я отберу у него власть, а самого оставлю на ранчо «кадиллаки» пасти. Ты держись меня, как там тебя зовут — Мусорщик или еще как. Нам больше не придется есть свинину с бобами. Мы будем есть столько курятины, сколько никто до нас еще не ел.
Машина с нарисованными языками пламени, рвущимися из коллектора, с ревом катилась по шоссе. Мусорщик сидел на пассажирском сиденье с банкой теплого пива на коленях и со все более возрастающим беспокойством внутри.
Мусорщик въехал в Сиболу, известную еще как Лас-Вегас, перед рассветом пятого августа. Где-то на последних пяти милях он потерял одну из своих кроссовок и теперь, когда спускался к выходу со стоянки, его шаги звучали приблизительно как шлеп-БУМ, шлеп-БУМ, шлеп-БУМ, что напоминало шум спускаемой шины.
Он увидел около сотни притонов — ночных клубов. Вокруг были вывески, на которых можно было прочитать: «Уголок свободы», «Часовня для свадеб колокольчиков», «Шестьдесят вторая свадьба сроком в целую вечность»! Он увидел «роллс-ройс» — «Серебристый призрак» — тот замер, наполовину въехав в витрину книжного магазина для взрослых. Он увидел обнаженное тело женщины, свисавшее с фонарного столба. Он увидел, как мимо пропорхнул лист из лас-вегасской «Сан». Ветер крутил лист, но еще можно было прочитать заголовок: «Эпидемия чумы распространяется. Вашингтон молчит». Он увидел огромнейшую афишу: «Нейл Даймонд! Америкэн-отель, 15 июня — 30 августа!» Поперек витрины ювелирного магазина, который, казалось, специализировался лишь на обручальных кольцах, кто-то нацарапал: «Умри, Лас-Вегас, за свои грехи». Он увидел перевернутый рояль, лежавший на улице подобно дохлой деревянной лошади. На его глазах творились чудеса.