В столовой, уткнувшись в газеты, завтракали несколько постояльцев. На миг Карстен почувствовал соблазн достать фотоаппарат и запечатлеть эту безмолвную сцену. Почему-то возникло ощущение, что вот это и есть Швеция. Молчаливые люди, склонившиеся над газетами и чашками с кофе, каждый со своими мыслями, со своей судьбой.
Отбросив размышления, он налил себе кофе, сделал два бутерброда, взял яйцо всмятку. А поскольку свободной газеты не нашлось, поел быстро. Он не любил сидеть за столом в одиночестве, без газеты или книжки.
На улице оказалось холоднее, чем Карстен рассчитывал. Став на цыпочки, он посмотрел на градусник за окном холла. Минус одиннадцать. К тому же мороз явно крепчает, подумал он. До сих пор зима была слишком теплая. А теперь вот пришли долгожданные холода. Разместив кофры на заднем сиденье, он врубил движок и принялся чистить лобовое стекло. На сиденье лежала карта. Еще вчера, закончив съемку деревни близ Хасселашё, он прикинул, как проехать к последнему объекту. Сперва по магистрали на юг, затем свернуть у Иггесунда в сторону Сёрфорсы. Дальше есть две возможности: можно либо с запада, либо с востока обогнуть озеро, которое называли то Стуршё, то Лонгшё, сиречь то Большое, то Длинное. На автозаправке у въезда в Худиксвалль говорили, что восточная дорога никуда не годится. Но все-таки он выбрал именно ее. Так быстрее. И освещение этим зимним утром на редкость красивое. Он прямо воочию видел отвесные столбы дыма из труб, поднимающиеся к небу.
Поездка заняла сорок минут. Он таки умудрился один раз заехать не туда: свернул на юг, в сторону Некшё.
Хешёваллен лежал в небольшой ложбине у озера, название которого Карстен не запомнил. Может, Хешё? Густые леса подступали к самой деревне, расположенной вдоль берегового откоса, по обе стороны дороги на Херьедален.
Карстен остановился у въезда в деревню и вышел из машины. Облака начали потихоньку расходиться. Похоже, со светом будет сложновато, вовсе не так выразительно. Он огляделся. Дома как дома, очень тихо кругом. Издали доносится слабый шум автомобилей на магистрали.
Охваченный безотчетной тревогой, он затаил дыхание, как обычно, когда толком не понимал, в чем дело.
Потом до него дошло. Печные трубы. Они холодные. Ни малейшего дымка, который бы так эффектно смотрелся на фотографиях, какие он надеялся отснять. Взгляд медленно скользнул по домам. Дорога расчищена, подумал он. Но ни печки, ни котлы никто не затопил. Ему вспомнилось письмо с рассказом о деревне. Тот человек писал о трубах, о том, как дома словно бы по-детски подавали один другому дымовые сигналы.