В этом был весь Луций Сергий Катилина. Большой двенадцатилетний подросток, который так и не стал взрослым. Молодой Марк Антоний оказался человеком того же сорта. У них обнаружилось множество общих качеств.
— А ты сам когда-нибудь выступал в этой роли? — полюбопытствовал я.
— Конечно. Был капитаном команды Священной дороги приблизительно в твоем возрасте — во времена консулата Карбона и Цинны. После этого мне пришлось пролежать в постели целый месяц. Но слава того стоила.
— В нынешнем году мне выпала особо опасная участь, — заметил я.
— Это верно. Священную дорогу в этом году возглавит Публий Клодий. Этот маленький… — Он огляделся. — Надеюсь, Клодия нас не слышит. Никак не могу взять в толк, как эта женщина может быть сестрой такой мерзкой рептилии, как Публий. — Он снизил голос и заговорил заговорщическим тоном: — Послушай, Деций. Я собираюсь дать тебе в поддержку нескольких своих парней. Правда, не все из них живут в Субуре. Но кто об этом узнает?
Я нуждался прежде всего в доверии и опеке своих соседей, но при этом приветствовал любую возможность, которая могла сблизить меня с Катилиной.
— Благодарю тебя. Обычно в таких случаях все ограничивается большой свалкой. Но есть опасения, что Публий со своими молодчиками воспользуется возможностью, чтобы меня убить.
— Именно об этом я и думал. Не бойся, мои парни за тобой приглядят. И… — он выдержал многозначительную паузу, — после праздника я организую здесь небольшое собрание. Придут только серьезные люди, ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Могу тебя заверить: от этой встречи во многом зависит твое будущее.
Именно на это я и рассчитывал.
— Если буду в состоянии передвигаться, то непременно приду.
— Ладно, ладно. И… — он слегка ткнул меня в бок, — Аврелия тобой увлечена. Это как нельзя лучше устраивает ее мать.
Орестилла как раз подошла к нам, и Катилина обнял ее за плечи, что в более благовоспитанном обществе могло быть воспринято как дурной тон. В те времена все еще считалось признаком развращенности публично проявлять свою любовь И касалось это не только поведения на улице или на Форуме, но и на таких вот приемах, где подобное выражение привязанности воспринималось как дерзость. Окажись здесь Катон, он наверняка потребовал бы отправить Катилину в ссылку. Лично я находил этот обыкновенный жест вполне благородным. Даже худшие из мужчин были способны на привязанность и искупительную любовь, а Сергий Катилина не принадлежал к худшим, что бы о нем ни говорили.
— Мы наконец закончили все приготовления. — Она скользнула рукой по его широкой талии. — Пошли. Пора приступать к трапезе. Все уже умирают от голода.