Я поднялся, оскальзываясь на гнилых досках, к нему, и тоже высунулся, оглядываясь.
Положение было серьезным. Либо мы прыгаем вниз, в холодную октябрьскую воду, либо проявляем чудеса скалолазания, взбираясь вверх по гладкой, одетой в гранит поверхности. Правда, у второго способа был свой плюс – берег реки не обрывался вертикально вниз, а имел небольшой уклон, и теоретически, на нем можно было удержаться.
– Давай сделаем так! – предложил дрожащий от холода Борис: – Я полегче тебя, поэтому ты подсаживаешь меня вверх, и толкаешь, а я, распластавшись по поверхности, пробую дотянуться до парапета! Если удается, вытягивая потом тебя!
Других вариантов у нас все равно не было – снова лезть в воду нам решительно не хотелось!
Я подсадил искателя, и Борис проворно вкарабкался мне на плечи, пытаясь руками ухватиться за какую-нибудь выемку.
– Поднимай выше! – прохрипел он, переступая ногами. Я уперся ладонями ему в подошвы, поднатужился… и вытолкнул Бориса на верх!
– Порядок! – донеслось до меня: – Я уже на набережной! Попробуй закинуть мне свое пальто!
Я стянул мокрое, тяжелой, жутко грязной пальто с плеч, и с третьей попытки забросил его наверх.
– Давай, Серега! – крикнул Борис: – Хватайся!
Высунувшись из стока почти целиком, я изо всех сил потянулся и намертво вцепился в болтающееся, мокрое одеяние. Борис поднатужился, и вскоре мы уже бежали вдоль набережной Яузы, пытаясь согреться, и на ходу обсуждали, что делать дальше.
– В таком виде ни в метро, ни в такси, ни куда! – синими губами с трудом бормотал Борис, на бегу выжимая куртку.
– С-слуш-шай! – стуча зубами, сказал я ему: – Д-до м-меня от-т с-сюда ч-час с н-небольш-шим п-пешк-ком! П-побеж-жали!
И мы побежали.
* * *
Мы неслись, как угорелые, не обращая внимания на удивленные взгляды людей, перебегали улицы под носом у отчаянно тормозящих автомобилей, срезали, ныряя во дворы, с одной только мыслью – спастись от холода!
Постепенно одежда начала парить, нагреваясь от тепла наших тел. На улице было довольно холодно, но я благодарил Бога, что мы не попали в подобную передрягу зимой – мы бы просто замерзли, и если не насмерть, то воспаление легких было бы нам точно обеспечено!
Стемнело, когда, измотанные, уставшие до крайности, мы добежали до моего дома!
Скинув прямо в прихожей мокрую одежду, я отправил Бориса в душ, а сам, кое-как смыв на кухне мерзкую подземную грязь с рук, полез в тумбочку – за чистой одеждой.
Минут через двадцать, распаренные чаем с малиной, облаченные в свитера и шерстенные носки, мы блаженствовали в комнате, рассевшись по кроватям.