Сапожок поморщился.
– Иди, иди, – стала настаивать Мартина, – иначе я не скажу больше ничего, а девчонка должна еще кое-что узнать.
Гай вышел, но приник к двери, прикрыв ее неплотно.
– А теперь, девочка, – тихо проговорила Мартина, но так зловеще, что Юния невольно задрожала, – я спрошу тебя вот о чем. Любишь ли ты Сапожка так сильно и верно, как он мне расписал?
Юния кивнула, не в силах вымолвить ни слова от страха.
– Ты должна знать, что эта любовь станет причиной твоей гибели. Твой возлюбленный переживет тебя, но ненадолго. У тебя есть возможность избежать этого, вернувшись в Александрию и забыв Гая.
– Ни за что я не брошу его. Я клянусь, что всю жизнь буду верна только ему и не оставлю своего нареченного, даже если все боги ополчатся против нашей любви. С ним смерть не страшна!
– Не торопись произносить вслух опрометчивые клятвы. Они могут быть услышаны. В Риме вас ожидает непомерное величие, но цена его окажется чересчур высока. И эту цену придется заплатить тебе одной. Поэтому я и предложила тебе вернуться…
– Прощай, Мартина, я ничего больше не хочу знать.
Юния резко распахнула дверь, с наслаждением глотая свежий ночной воздух. Перед ней из тьмы появился Сапожок, потирая ушибленный лоб.
– Я слышал все, – деловито сказал он. – Ты не разочаровала меня. Теперь я уверен, что ты навек моя. Пойдем!
– А мы разве не домой? Обед, верно, закончился, и нас в любой момент могут хватиться.
– Здесь недалеко.
Дети, поспешно убегая, не заметили, как приоткрылась дверь лачуги. Мартина с горькой усмешкой вглядывалась во тьму, прислушиваясь к удалявшимся шагам маленьких ножек. «Эта любовь несет в себе страшные беды Риму. Я вижу объятый огнем безумия Вечный город, и этому пламени не угаснуть во веки веков. Искры его уже мерцают в глазах того, кто стремится стать живым богом…»
Они поплутали еще немного по темным улицам и вышли на площадь. Гай повел Юнию прямо к воротам храма Астарты. Минуя спящую охрану, они тихонько проникли внутрь и подошли к алтарю.
– Астарта, перед твоим алтарем я приношу вечную клятву любви и верности Юнии Клавдилле. Запомни ее, и пусть покарает меня твой страшный гнев, если я нарушу ее.
Волна счастья обдала Юнию – столь серьезна была клятва Гая.
– Астарта, могущество твое неизмеримо! – произнесла она голосом, срывающимся от волнения. – Я клянусь перед тобой в верности и любви Гаю, клянусь в том, что никогда меня не коснется ни один мужчина, и, если судьба разлучит нас, я покончу с собой, но никогда не познаю чужих объятий.
И, скрепив клятву поцелуем, они, взявшись за руки, вышли. Юния уже и не вспоминала о словах старой колдуньи.