Постучался Нобис.
– Госпожа уже уехала, – сообщил он. – Господин желает остаться до утра?
Макрон махнул рукой, оделся и вышел следом за египтянином.
– Она говорила, почему спешит? – не выдержав, поинтересовался он уже у выхода.
– Она не проронила ни слова, лишь сунула мне в руку несколько денариев, – ответил Нобис. Макрону почудилось удивление в его голосе.
Боль продолжала обручем сжимать голову, и он, вернувшись домой, сразу уснул. Проклятые благовония уморят кого угодно.
Утро началось с очередной неожиданности. Его управляющий принес восковые таблички с посланием:
«Тебе и огню. Ты прав, встречаться у Лары опасно. Жду в полночь в доме на Субуре. Верный человек встретит тебя у ворот твоего дома и проводит». Мелкие буквы торопливо плясали на застывшем воске. Почему она даже не подписалась? Излишняя предосторожность? Опять играет с ним, как кошка с мышью. О боги! Долго еще будет это продолжаться? И он опять сомкнул тяжелые веки с твердой мыслью объясниться с ней вечером.
Разбудила его вечером Энния. По гневно сжатым губам жены он понял, что сейчас придется защищаться от ее нападок.
– Опять не ночевал дома? – язвительно спросила она. – Луп приходил вечером, искал тебя.
– Я… – попытался соврать он, но не успел и слова сказать, как жена перебила его:
– Мне все известно, Невий. Тебя не было ни в Палатинском дворце, ни в преторианском лагере, ни в одном из римских домов, где собирали гостей. Луп разослал преторианцев на поиски, но никто не нашел тебя. Значит, ты проводил время с любовницей. И я хочу знать, кто она.
Макрон вздохнул. Головная боль не отпускала, держа разум в плену.
– Я был в доме Силана, – только и смог солгать он.
– Зачем? Ты никогда не поддерживал с ним отношений. Может, его жена запала тебе в сердце?
– Энния, оставь меня в покое. Если тебе нужны деньги, возьми.
– Мне все ясно. – Губы Невии сжались в тонкую нитку. – Мне все ясно, – повторила она. – Ты влюбился в Эмилию. Наверняка она нашла способ обманывать старого мужа под его крышей.
– С тобой невозможно разговаривать, Энния. Принеси жертву Минерве, может, она вольет хоть каплю ума в твою пустую голову. Только не поскупись на пожертвование.
Энния сердито фыркнула, как разъяренная кошка, и угрожающе вытянула острые розовые ноготки.
– Ты позабыл дорогу на мое ложе. Ты отдаляешься от меня и уже не смотришь, как прежде, нежно. От тебя и слова ласкового не услышишь. Только «возьми денег». Не нужны мне твои богатства. Мне нужен ты, а не холодный мраморный истукан, которого я сейчас созерцаю перед собой. Что скажешь в свое оправдание, Невий Серторий?