Они всю ночь просидели вдвоем, задавая друг другу вопросы и выслушивая откровения. В одном были едины их помыслы: Калигула должен умереть!
Дворец, окутанный туманом печали, стоял темный и пустой. Около кованых ворот застыли безмолвными тенями те, кто пришел узнать о здоровье императора. Рим, охваченный паникой после происшествия на Марсовом поле, неустанно молился в храмах, которые жрецы не решились закрыть на ночь.
Но во дворце не знали, что делается снаружи. Все обитатели собрались в перистиле у фонтана и тихо переговаривались меж собой.
– А кто сейчас рядом с Гаем? – спросил Виниций, оглядывая тесный круг.
– Клавдий, – ответила Друзилла. – Этот безмозглый старикан слушает его дыхание. А Харикл готовит какой-то отвар.
– Меня не пустили к нему, – проговорила Ливилла. В ее глазах до сих пор метался ужас. – Неужели это знамение так испугало его?
– А кого оно не испугало? – вскинулась на нее Друзилла. – Я ни жива ни мертва от страха. Мы не нашли в костре ни единой косточки, ни единого украшения или кусочка одежды. Только остывшие угли.
– Боги взяли ее на небо. Она теперь богиня, – уверенно произнес Кассий.
– Во время похорон Августа многие клялись, что видели, как из дыма вылетел орел и пропал в небесах, – со злобой возразила Друзилла. – А тут молния ударила в пепелище. Это не к добру. Боги не приняли ее к себе в сонм! Гореть ей в Тартаре!
Все испуганно посмотрели на нее.
– И нашего брата неспроста поразила странная болезнь, – продолжала вещать Друзилла.
Но Кассий неожиданно поднялся.
– Иди прочь отсюда! Ты каркаешь, точно старая ворона! – закричал он, пробудив эхо в коридорах. – Калигула поправится, горе утраты сломило его, ему нужно время, чтобы прийти в себя. А тебе лучше убраться из дворца и не заражать всех своей ненавистью. Ни для кого не секрет, как ты относилась к Клавдилле.
Удивленная Друзилла обвела взглядом присутствующих. Неужели все согласны с ее мужем и тоже прогонят ее? Ливилла сразу опустила глаза, Виниций тоже отвел взгляд, и лишь Агриппинилла с откровенной неприязнью смотрела на нее.
– Тебе не место среди тех, кто любил Юнию, – резко сказала она, и слова эти, точно плевок, уязвили гордую Друзиллу.
И, провожаемая презрительными взглядами, она поспешно вышла.
Лишь затаившись одна в полутемной кубикуле, она смогла выплеснуть свою радость. Ничто не могло омрачить ее! Ни презрение родных, ни болезнь Гая, ни разрыв с любовником. Для нее заговор удался как нельзя лучше. Теперь она сможет вернуть любовь брата! Друзилла кружилась, тихо напевая и останавливаясь лишь затем, чтобы произнести слова проклятий тем, кто, как она считала, предал ее. Легкий кашель, сорвавшийся с ее уст, не встревожил. Недоуменно осмотрев окровавленную ладонь, она вытерла ее о тунику и продолжала петь.