Разумеется, после таких слов бедняге не оставалось ничего другого, как остаться с ней на всю ночь. Наливая себе вторую чашку кофе, Мадлен решила, что Престон, наверное, был ужасно озадачен и разочарован ее поведением. Ища забвения, успокоения от всех свалившихся на нее жизненных невзгод и неурядиц, она подошла к нему, обняла за шею и поцеловала в губы – нежно и страстно. Но уже когда он нес ее на руках в спальню, она неожиданно осознала, что не хочет оказаться в постели с Престоном. Она испортила настроение родственникам вечером, но объяснить причину своей депрессии Престону не смогла бы ни за что на свете. Ей было ужасно стыдно…
Господи, как же она ненавидела Рэнсома! Как никого и никогда в жизни. Тогда, в Moнтедоре, ему удалось превратить ночь в дешевом номере отеля в волшебство, сказку… А без этой испепеляющей душу, первобытной страсти, которая оказалась сильнее доводов рассудка, без дикого желания, заставлявшего забыть о чувстве времени и пространства, секс становился постыдным занятием, банальным способом убить время. Совершая медленные, неловкие движения в постели с Престоном, Мадлен отчетливо осознала это. Неужели до встречи с Рэнсомом все было иначе?
Когда отступать было уже поздно, Мадлен ясно поняла и то, что вовсе не хочет Престона – не хочет подарить ему нежность и ласку, не стремится отдать ему себя всю, стать его частью, слиться с ним, забыть обо всем на свете. А если она не могла упиваться забвением, глядя в его глаза и находя в них ту же страсть и желание, – тогда зачем она с ним? Мадлен ни на минуту не забылась с Престоном, не отдалась любовной истоме и желала только, чтобы все это побыстрее закончилось.
«Бедный Престон», – подумала она, вспоминая пережитое ночью и даже не мечтая снова обрести потерянное в Монтедоре душевное равновесие. Мадлен посмотрела на часы и испугалась: стрелки показывали ровно восемь. Рэнсом придет с минусы на минуту!
«Бедная я», – подумала вдруг Мадлен. Она поморщилась, чувствуя отвращение к собственной персоне, и снова отпила крепкою горячего кофе.
О да, в этот момент она ненавидела Рэнсома. Зачем он открыл ей самое себя? Что же теперь Престону делать с такой женщиной, как она? Она, пожалуй, предпочла бы ничего не знать об этой стороне своей натуры. Мадлен была готова убить Рэнсома! А она-то, наивная, надеялась, что его уже давно убили в Монтедоре! Или по крайней мере ранили. Или посадили в тюрьму… Он вполне заслужил все это за то, что соблазнил ее тогда и навсегда лишил душевного покоя и равновесия.
Она так и подскочила, когда в холле раздался звонок домофона.