По почте пришло письмо от Велькера. Благодарственное, и эта благодарность сопровождалась чеком на двенадцать тысяч марок. Кроме того, в субботу через две недели он приглашает меня на праздник по поводу его возвращения на Густав-Кирххофф-штрассе. Там мы еще раз соберемся все вместе.
Я подумал, не должен ли представить ему детальный финансовый отчет, как обещал при получении заказа. Обычно по окончании дела я составляю своим клиентам письменный отчет. Дело закончено? Клиенту от меня больше ничего не нужно. Поблагодарил, заплатил и пригласил на встречу — прощальную. Для него вопрос исчерпан. А для меня?
Кто до смерти напугал Шулера? Самарин не признался, но и не отрицал категорически. Мне не верилось, что он убрал с дороги Шулера просто из-за денег. Иначе бы не сказал, что Шулер научил его читать и писать. Если он убил его своими или чужими руками, значит, за этим стоит что-то большее, чем кейс с деньгами. А что? И чем же он до смерти напугал Шулера?
Или я просто себя обманываю? Не хочу осознать, что сам был причиной смерти Шулера? Не потому ли я выискиваю какие-то не зависящие от меня обстоятельства, что истинные причины следует искать в его старческой слабости и неловкости и в моей медлительности? Физическая немощь, плохой день, сумасшедшая сумма денег — не достаточно ли для того, чтобы привести Шулера в то состояние, в котором он был, когда мы встретились?
Я встал и подошел к окну. Вон там стояла его «изетта», вон там он отдал мне кейс, там он выехал на встречную полосу и вылетел между светофором и деревом на газон. Вон там под деревом он умер. На светофоре загорелся красный свет, желтый, зеленый, снова желтый и красный. Я не мог отвести от светофора взгляд: такого цвета была смерть бывшего учителя Адольфа Шулера.
Самарин ли так его напугал, или виноват возраст и расшатанные нервы — я мог его спасти и не спас. Я перед ним в долгу. Вернуть его к жизни я не в силах, зато способен разобраться в смерти. Теперь он мой клиент.
Красный, желтый, зеленый, желтый, красный. Нет, разобраться я должен не только ради Шулера, но и ради себя самого, разобраться в своем последнем деле. Потому что это дело для меня последнее. Кроме дела, полученного только благодаря случайной встрече в горах, я вот уже несколько месяцев не получал никаких заказов. Возможно, мне еще раз поручат искать поддельные больничные листы. Но я не захочу за это браться.
Жаль, что нельзя выбирать свое последнее дело. Дело, являющееся итогом жизни, конечным результатом, дело, которое подводит черту и обобщает все, что ты успел сделать. Вместо этого последнее дело оказывается столь же случайным, как и все остальные. Вот так и бывает: решаешь одни проблемы, потом другие, и тут выясняется, что это и есть твоя жизнь.