Они оставили за собой труп собаки и труп большого дерева, населенного крысами. Как только шум двигателя пропал, из дупла потек серый поток пищащих созданий. Они окружили тело собаки-мута и практически в мгновение разорвали его на куски своими острыми зубами. За те несколько минут, в течение которых Густав доехал до поворота, позволяющего выехать со свалки, от собаки остались лишь кости, которые крысы быстро утаскивали в свое гнездо. Кто-то из них даже съел пулю.
Свернув на улицу, уходящую немного вверх и ведущую подальше от зловонной свалки, Густав успокоился. Здесь дышалось немного легче. Они ехали по двухполосной дороге, которую с обеих сторон давила немногочисленная, но жесткая и грубая, серая от пыли трава. У всех домов были большие ворота, и у всех они были либо распахнуты, либо сломаны. Закрытые же свидетельствовали о том, что в домах кто-то жил. Возможно, муты, возможно, люди.
Густаву это не нравилось. И чем глубже они продвигались, тем меньше умиротворяющего спокойствия в нем оставалось. Он не любил города, потому что чувствовал себя здесь загнанным в угол.
Как крыса, которую запустили в трубу. Если сзади и спереди трубу закрыть, то крыса сдохнет. А Густав подыхать не хотел, поэтому нажал на педаль газа посильнее.
– Смотри, там вроде какой-то парк.
Подъем на горку закончился, и теперь они катились вниз. В самом конце дорога переходила в Т-образный перекресток, с которого имелась возможность уехать направо или налево. А за перекрестком Густав видел невысокий узорчатый забор и густые деревья, мерно качающиеся на ветру. Туда-сюда, кач-кач…
– Если это парк, то мы недалеко от центра. Или от того места, где здесь когда-то кипела жизнь. Ты смотришь вообще по сторонам, Марков? Аптеки, магазины? Наблюдаешь?
– Да-да. Нет тут ничего пока. Одни дома и почтовые ящики.
– Чего?
– Почтовые ящики. Коробки такие, куда людям приносили письма. Они здесь все почему-то сорваны с домов и валяются на земле.
– Черт с ними, с этими ящиками, мы уже у парка. Или это… – Густав внезапно замолчал.
Они выехали на перекресток. Видимо, Тиски стояли на холмах. Дорога, ведущая вправо, снова уходила куда-то вниз. Над ней смыкался сумрачный тоннель из крон разросшихся деревьев. Та, что вела влево, простиралась довольно-таки далеко и где-то поворачивала, но где – невозможно было разглядеть из-за выпирающих с тротуаров деревьев и кустов.
Густав подъехал еще ближе, заехав на бордюр и почти ткнувшись носом в ограду.
– Это… это же кладбище.
– Да, вполне очевидно, – сказал Марков.
Он слез с кушетки и перебрался на пассажирское место, рядом с водителем.