«Я чувствую, к чему ты стремишься… Тебе не удастся это…» — звенел у нее в ушах чей-то знакомый голос.
У Ренн подогнулись колени. Она чуть не упала.
Тебе не удастся это…
Ренн тщетно пыталась закрыть свою душу — та, чужая, воля была слишком сильна. Сильнее, чем воля колдунов из племени Выдры, сильнее, чем воля Саеунн. Это была воля могущественной Пожирательницы Душ; разве могла преодолеть ее своим жалким заклинанием какая-то неопытная девчонка?
Великий Дух с грохотом растворил небеса, и на Бейла и Ренн обрушился град, пронзая их плоть своими острыми стрелами.
Бейл резко повернул лодку.
— Скалы! Впереди скалы!
Ренн в последний раз подняла руку, сжатую в кулак, и пронзительно выкрикнула:
— Летите же! Летите на помощь тому, у кого больна душа! — Ветер подхватил волосы Торака и разнес их по озеру; Ренн рухнула навзничь, а лодка, страшно подпрыгнув, вылетела из воды, и Бейл закричал:
— Мы ударились о скалу! Держись за лодку! Держись крепче! Не отпускай!..
Туча, принесшая град, помчалась дальше на запад, унося с собой и заклинание Ренн. Эта туча пронеслась над всем озером, приминая тростники к земле, и со всей своей мощью ударила по островку, где обитал Тайный Народ.
У выхода на черный галечный берег раскачивались и потрескивали сосны, под ними содрогалось жалкое убежище Торака. Сосновые шишки и ветки с шумом сыпались на кровлю из тростника. Потом по ней с силой ударило что-то тяжелое…
…И Торак проснулся.
Торак, съежившись на колючей подстилке из сосновых игл, слушал, как Великий Дух наказывал деревья. Его пугал этот град, как пугал и грохот веток, падающих на крышу его убежища, как пугало все, что его окружало: Озеро, Тайный Народ и больше всего волки, поджидавшие его в Лесу. Порой он мельком видел какого-то крупного светло-серого волка, который все шнырял неподалеку, что-то вынюхивая, но не настолько близко, чтобы в него можно было попасть камнем. Похоже, этот волк выжидал возможности напасть.
Из-за этих волков Торак даже в Лес заходить не осмеливался и поддерживал жалкое существование за счет оставшихся после зимы сморщенных ягод и почерневших грибов, хотя иногда ему удавалось поймать и съесть какую-то маленькую, зеленую, покрытую слизью прыгающую тварь.
Мир вокруг лишился для него всякого смысла. Небо сердито на него кричало, с деревьев в него кидались маленькими деревянными шариками какие-то маленькие рыжие и очень шустрые зверьки. Совсем рядом в землю вонзались стрелы зеленоватых молний, точно смеясь над ним, а из воды выскакивали какие-то другие зверьки, скользкие и коричневые, и сердито его бранили. Стоило ему лечь спать — тут же в темноте появлялось какое-то чудовище и начинало грызть его шалаш, и каждое утро он видел на воде множество отломанных веток.