Человек, который писал это, смотрел на это. Вот почему, когда дело касается Эндрю Хиббарда, я интересуюсь только трупами. Чапин добрался до Хиббарда, это совершенно определенно, остается только один вопрос: куда он дел его останки? Также он добрался до Дрейера, только в этом случае ему помогал Элкас.
Инспектор замолчал, чтобы сделать пару затяжек из своей трубки. Когда с этим было покончено, он посмотрел свой нос на меня и требовательно спросил:
– А почему ты думаешь, что это было самоубийство?
– Ничего подобного. Я думаю, что это Чапин его убил. И, может быть, и Гаррисона, а может, и Хиббарда. Я только ожидаю, когда Ниро Вулф и вы и эта сверхдостойная «Лига» докажут это ему. Меня также раздражает мысль об Элкасе. Если он невиновен, то вам все это не связать.
Кремер опять повернул свой нос.
– Я надеюсь, что все будет в порядке. Я полагаю, ты знаешь, что Элкас следит за Чапином?
Я немного приподнял брови и этим ограничился.
– Нет, я этого не знаю.
– Черта с два не знаешь!
Тут я вспомнил, что так и не связался с Баскомом и не спросил его о типе в коричневом костюме и розовом галстуке.
– Я думал, что этот «розовый галстук», который держится в отдалении от остальных, один из людей Баскома?
– Баском вышел из дела со вчерашнего дня, попробуйте поговорить с этим «галстуком». Я пробовал, он заявил, что имеет легальное право держать свой рот закрытым. Вот стиль его разговора, весьма светский, не так ли? Наконец я отправил его прочь и теперь ищу, кому он сдает рапорты.
– Вы же сказали – Элкасу.
– Это моя мысль. Кто же еще? Ты знаешь?
Я покачал головой.
– Не имею понятия…
– Я понимаю, что Вулф рассчитывал раскрыть Чапина и хорошо на этом заработать, поэтому нельзя ждать, что он подкинет мне какие-то карты. Но я буду откровенен с вами. За прошедшие шесть недель я настолько невзлюбил этого калеку, что был бы рад вырвать у него кишки. Мне хотелось бы знать две вещи. Первое, как далеко продвинулся Вулф? Ну, конечно, я знаю, что он гений. О'кей! Но достаточно ли у него данных, чтобы обуздать этого калеку?
Я сказал:
– У него их достаточно, чтобы остановить всякого, кто когда-либо начинал.
– Но когда? Я потеряю сон, если он не подрежет Пратта на четыре гранда. Можешь ли ты сказать когда? И могу ли я помочь?
Я покачал головой.
– Дважды нет! Но он сделает это!
– Хорошо. Второе: когда Дора Чапин была здесь, не говорила ли она Вулфу, что видела в кармане у мужа нитроглицериновые таблетки в любое время между 11 и 19 сентября?
Я усмехнулся.
– Ее об этом не спрашивали, а она сама ничего не говорила. Она пришла только для того, чтобы ей перерезали горло.