Нэнси, явно заинтересовавшись таким поворотом разговора, спрашивает:
— О каких последствиях?
— Как — о каких? — не чувствуя подвоха, говорит мать. — Ведь об этом могут узнать. Что про нас скажут?
Нэнси против собственной воли расплывается в улыбке.
— Мама, ты неподражаема.
— Не вижу ничего смешного, — строго говорит мать. — Я хочу знать, что здесь произошло.
Нэнси смотрит на Лоретту, та — на мать Нэнси. Решив, что отпираться бессмысленно, да и неинтересно, Нэнси говорит:
— Мама, что бы тебе ни наговорили, это, скорее всего, правда.
— Лоретта утверждает, что они ушли еще до полуночи.
— А как ты думаешь, сколько на это требуется времени? — интересуется Нэнси.
Суровое выражение лица матери не меняется.
— Я хочу, чтобы ты призналась, что все это неправда и что шутка получилась неумной и вообще не слишком удачной.
— Мама, я тебе уже сказала. Я действительно предложила себя мальчикам.
— Ну хорошо, — говорит мать, вставая с кресла и одергивая платье на бедрах. — По-моему, ты слишком настойчиво пытаешься навязать мне свое чувство юмора. Не вижу никакого смысла продолжать этот разговор.
— Я тоже, тем более что это правда.
— Дело, конечно, твое, — говорит мать, — но до тех пор, пока ты не признаешься в том, что все это твоя глупая выдумка, я запрещаю тебе выходить из дома. — Мать разворачивается и, словно актриса сцену, покидает комнату.
— Хочешь, я расскажу тебе, чем мы с ними занимались? — говорит Нэнси ей в спину. — Ты меня хочешь выслушать или нет?
Мать ее слушать не хочет. Занавес. Через несколько дней Нэнси говорит, что в этой истории правда — только часть, а именно то, что касается запирания Лоретты в ее комнате с помощью матраса, кровати и прочей мебели. Мать объявляет, что это прекрасно укладывается в представление о подростковых выходках — детских по глупости и вполне взрослых по масштабам. Сил-то у ребят хоть отбавляй. После чего мать поспешно озвучивает вывод, что все остальное мальчики просто выдумали. Это какая-то извращенная шутка. А сколько нервов из-за нее потрачено. Признание Нэнси вознаграждено: ей снова разрешают выходить из дома.
Все это, конечно, было прикольно, но уж очень по-детски. Тогда она была маленькой девочкой, а сейчас она уже большая девочка и должна думать и поступать как большая девочка. Все ведь относительно. То, что когда-то казалось верхом дерзости и сумасшедшими деньгами, теперь представляется невинной, в общем-то безвредной выходкой, сущей мелочью по сравнению с большим кушем, который можно урвать, играя в настоящие взрослые игры.
Было время, когда она веселилась, играя с мальчиками в отсутствие матери.