И пока Полищук приводил хоть в какой-то порядок совершенно расстроенную оборону, Егорьев, пользуясь тем, что немцы пока не появлялись, принялся вызволять заваленных в землянке. Общими усилиями сумели докопаться до бревен наката и начали было уже эти бревна поднимать, как младший сержант Уфимцев сообщил, что со стороны высоты идут какие-то люди. Схватив бинокль, Егорьев принялся смотреть на этих людей, остальные, прекратив работу, смотрели на лейтенанта, ожидая, что тот скажет.
— Немцы, — сказал наконец Егорьев, и все вокруг забегали, засуетились, не зная, что им делать.
— Продолжать работу! — прикрикнул на солдат лейтенант. — Быстрее, быстрее!
Те принялись поддевать ломами и кольями огромные бревна, пытаясь сдвинуть их с места. Снизу им помогали как могли, напирая на потолок и желая вытолкнуть хоть одно бревно.
Немцы тем временем приближались. Они шли гурьбою, неторопливо, положив руки на висящие на ремнях автоматы, громко переговариваясь и даже хохоча. Им, видимо, и в голову не приходило, что после такого шквала огня в русских траншеях останется хоть кто-нибудь живой.
А они, эти живые, со страхом поглядывая на подходящих немцев, с лихорадочной поспешностью и огромными усилиями как сверху, так и снизу, предпринимали попытку за попыткой выпихнуть наружу распроклятые бревна. В конце концов одно из бревен не сдюжило, стало поддаваться, под него тут же просунули несколько кольев и откатили в сторону. Из образовавшегося промежутка показалась голова рядового Синченко. Однако вылезать Синченко почему-то не спешил.
— Да чего вы там копаетесь! — закричал выведенный из себя Егорьев. — Выходите скорее, мне воевать некем!
Синченко отрицательно замотал головой:
— Не выйдет. Плечи не пролезают, надо еще одно бревно убрать.
Не дожидаясь указаний со стороны лейтенанта, солдаты снова бросились к накату. Синченко скрылся внутри. Второе бревно откатывали быстро, благо было за что подцепить.
— Вот теперь хорошо, — сказал Синченко, снова показываясь в проеме.
И, уперевшись руками в два крайних бревна, выбрался из землянки. Вслед за ним по очереди вылезли Золин, Лучинков, Рябовский и Дьяков. К великой радости Егорьева, первый был с противотанковым ружьем, последний с пулеметом Дегтярева. Все остальные держали в руках винтовки. Численность взвода сразу же удвоилась, и Егорьев тут же приказал всем рассредоточиться по траншее и приготовиться к бою.
А немцы были уже совсем рядом.
«Просто удивительно, что они нас до сих пор не заметили», — подумал Егорьев, стоя в цепи вместе с остальными.
Медлить тем не менее было нельзя. Два других взвода огня не открывали, и Егорьев понял, что это первым придется сделать ему, потому что до него немцы дойдут раньше, чем до других.