Но похоже было, что скоро поступит во взвод и другое оружие. Вон уж минометы прислали, а там, глядишь, и автоматы дадут. Видел он наши автоматы, чешут не хуже немецких. Но, увы, только видел, пострелять не пришлось ни разу.
Кольцов дошел почти до самого края, где до кустов, темневших в отдалении, тянулся ровный, никем не изрытый склон. За кустами окапывался другой взвод их роты. Он приподнялся, чтобы оглядеть это пустое пространство, и вдруг услышал ни на что не похожий тихий звук. Словно птица скрипела где-то рядом. Но какая могла быть птица в эту пору? Когда близко процвиркивали пули, птица умолкала на миг и снова принималась за свое.
Перебежав к последней стрелковой ячейке, Кольцов увидел на дне согнувшуюся фигуру краснофлотца. Звук исходил оттуда, от него. И разглядел, что парень этот, разобрав затвор своей винтовки, красивой СВТ, шаркает по нему напильником.
— Что делаешь, мерзавец! — Он схватил его за поднятый воротник черной флотской шинели, вздернул, повернул лицом к себе. Это был краснофлотец Бобошко из вчерашнего пополнения.
— Что делаю? Пулемет, — спокойно ответил он.
— Оружие портишь?!
— Почему порчу? — Бобошко поморщился, повел плечами, освобождаясь из рук командира. — Говори да не заговаривайся. Али у нас пулеметов много? То-то же!… Вот гляди, что это?
— Винтовка, что еще?!
— Винтовка. Только не простая, а самозарядная. Если вот тут подточить, она очередями бьет.
— А ну покажи, — заинтересовался Кольцов.
Бобошко ловко, без стука, без бряка, втолкнул на место магазин и, выкинув винтовку на бруствер, нажал на спуск. Винтовка задергалась у него в руках, в момент выбросила все десять пуль.
— Ничего, что не прицельно. Когда немец стеной попрет, все пули там будут, только магазины меняй.
— А прицельно она что, уже не стреляет? — недоверчиво спросил Кольцов.
— Почему не стреляет?! — Бобошко снова поднял винтовку, но тут длинная очередь немецкого пулемета прошлась по соседним камням, и они оба присели.
— Что палишь без толку?! — послышалось со стороны.
Пригнувшись, подбежал отделенный, увидев командира взвода, кинул косой взгляд на своего подчиненного и добавил уже не так сердито:
— Теперь немец решит, что тут пулемет, головы поднять не даст.
— А ведь верно, — сказал Кольцов, — так и решит. Ну и пускай решит!…
Он перебегал от куста к кусту, от ячейки к ячейке и ухмылялся удовлетворенно: «Ай да Бобошко, что удумал! Ну удумал, так уж удумал! Надо, чтобы и у других сэветушек подточил. Пускай немцы думают, что у нас тут сплошь пулеметы, пускай боятся!…»
Он немного не добежал до пулеметного окопа, как вдруг дохнуло на него горячим ветром и грохот близкого разрыва заложил уши. Затем ухнул еще один снаряд и еще. А потом взрывы слились в сплошной гул. Сверху валились комья земли, бухали по спине, нос забивало густой пылью, как ватой, и было непонятно, откуда столько пыли при такой осенней мокроте?