- Ты что, Черкасов, выступаешь против линии партии?
Неожиданно резко повернувшись, к Кузнецову и Перминову он приказал:
- Вы, товарищи красноармейцы, сейчас быстро следуете в расположение взвода и передаёте приказ командира, прибыть всем сюда.
Потом, глянув на часы, продолжил:
- Чтобы через пятнадцать минут все были здесь! Через полчаса, ровно в 10-00, начинаем атаку.
Дождавшись, когда красноармейцы удалились метров на двадцать и, посчитав, что нас никто не услышит, политрук повернулся ко мне и прошипел:
- Ты как миленький сейчас организуешь атаку! Если будешь продолжать саботировать моё решение - пойдёшь под трибунал. А там, сам знаешь, что бывает, за неисполнение приказа. И не беспокойся ты за свой взвод - эти погибнут, пришлют других. Не волнуйся, командовать будет кем. Что значат, для победы мировой революции несколько десятков жизней - да ничто. Тем более, баб в России много - ещё нарожают.
После этих слов он как-то мерзко начал смеяться. А я стоял пришибленный этим цинизмом, с уже начинающейся разгораться, нешуточной ненавистью к этому ублюдку. Мне так и хотелось сказать, от кого им останется рожать-то, если такие мужики, как Сидоркин и похожие на него, погибнут, то дети начнут рождаться от таких негодяев, как ты. И, бедная Россия, что с ней станет? И ещё у меня появилось большое желание, достать свой наган и разрядить весь барабан в его жирное пузо.
Несмотря на все бушующие в душе моей страсти, какая-то часть меня, продолжала внимательно наблюдать за той группой деревьев, где могли сидеть кукушки. Обострённое чувство опасности держало меня в напряжении, с того самого момента, когда обстоятельства заставили меня выйти из-под защиты дерева.
Какое-то шестое чувство, помогло мне заметить шевеление ветвей у одной из дальних сосен. Не думая, действуя, скорее всего, на инстинктах, я схватил Каневского за балахон, надетый на шинель, привлекая к себе и загораживаясь его телом от возможной траектории пули.
Смех немедленно смолк, политрук попытался меня оттолкнуть, но тут я почувствовал два толчка, Каневский обмяк и только потом раздался сдвоенный хлопок отдалённых выстрелов. Подчиняясь накрепко вбитым в меня навыкам, я оттолкнул его тело и прыгнул в сторону моего старого убежища. Упав рядом с деревом, я, перекатываясь под его защиту, уткнулся головой во что-то мягкое.
Уже осмысленно оглядывая возникшее препятствие, я встретился взглядом с Наилем. Этот хитрый татарин не ушёл вместе с другими красноармейцами, а залёг в небольшой ложбинке между выступающих корней берёзы и принял форму сугроба. Подавая шапку, сбитую с моей головы столкновением с его животом, он смешно поцокал языком и произнёс: