– Хорошо же вас потрепал Посейдон, – заметил на это Ларин, – даже повоевать толком не придется.
После тарана добрый десяток гоплитов, перелетев через ограждения, оказался в воде.
– А ну, быстрее! – приказал своим морпехам Ларин, очень желавший узнать последние новости «их первых уст», – захватите мне пленников!
Закрепив несколько крюков, скифские морпехи спустились на палубу тонущего судна, где завязалась скоротечная драка. Они быстро уничтожили почти все сопротивление на корме, но на носу триеры горстка оставшихся в живых гоплитов защищалась ожесточенно и смогла унести с собой в пучину жизни почти дюжины скифов. Однако, вскоре сражение неожиданно закончилось. Израненный корабль испустил из своего чрева громкий треск и развалился на две половины. Корма и нос резко пошли вверх, а все, кто был на палубе, рухнули в воду. И греки и скифы. Лишь немногим десантникам удалось спастись, ухватившись за свисавшие веревки. Но адмирал все же получил своих пленников, которых, благодаря предусмотрительности командира морпехов уже переправили на палубу «Узунлара». Сам он был среди тех, кто взобрался на нее по веревкам, когда под ногами было лишь море. Еще троих удалось выловить из воды, остальные погибли.
Ларин, расстроенный неожиданными потерями, приблизился к двум израненным гоплитам, накрепко привязанным веревками к основанию мачты.
– Ну, посланцы Афины, – заявил адмирал, вперив в них тяжелый взгляд, – вы еще живы только потому, что мне нужны ответы. Поговорим.
Оба гоплита смотрели на него исподлобья, молча хмуря черные кустистые брови, но страха в их глазах пока было не видно. Ларин же, медленно изучавший их богатые доспехи, залитые скифской кровью, проверял свое чутье. Он знал, чтобы заговорил один, второго можно было пустить в расход немедленно. Нужно было лишь выбрать того, кто заговорит и не ошибиться. Корме того, Леха по понятным причинам очень не любил разговаривать по-гречески. Адмиралу даже приходилось напрягать сейчас свою память, чтобы задавать вопросы. Но Каранадис погиб, а других доверенных толмачей у него под рукой сейчас не было.
– Итак, – процедил сквозь зубы Леха, для начала разговора, пнув ногой одного из них, – сколько кораблей и откуда пришло к Одессу?
Оба пленника молчали, упрямо опустив головы.
– У меня не так много времени, чтобы ждать, пока вы одумаетесь… – философски заметил на это адмирал и жестом указал командиру морпехов на одного из пленников, – отправьте-ка этого вояку вслед за остальными. Он не ценит мое расположение…
Два вооруженных боевыми топорами скифа в кольчугах отвязали одного из гоплитов и потащили его к борту. Поняв, что с ним хотят сделать, грек попытался вырваться, освободил руку и ударил одного из своих конвоиров. Но второй успел «приголубить» его топориком по голове, раскроив череп. Мертвый грек рухнул на палубу, издав громкий стон. Второй пленник, не отрываясь, смотрел на происходящее, ерзая в своих путах. После этого конвоиры, ничуть не смутившись, закончили выполнение приказа. Они подтащили уже бездыханное тело к борту, подняли и сбросили в воду.