Клянусь, за последние дни мне довелось видеть многое. Разлетающиеся мозги Рузского в вагоне-салоне и болванки двенадцатидюймовок, разбивающих в прах стены Петропавловской крепости. Однако ничто до сих пор не производило на меня более страшного впечатления, чем вид этой маленькой, чисто прибранной комнаты на фоне всеобщего разорения и разлада.
Ибо чистота в этой комнатке была попросту абсолютной.
Осторожно я протолкнул слюну в горло. В этот миг тишина зазвенела в моих ушах.
Не слишком большая, метров сорок или тридцать пять квадратных, оклеенная обоями в клеточку, комната казалась довольно темной. Впечатление это усиливал вид за окном — створки последнего упирались в высокий косогор, на котором возвышался соседний дворцовый корпус. Тень холма и высокого здания загораживала помещение от солнца, поэтому, хотя портьеры отсутствовали на этом окне, вокруг царил мистический полумрак.
В окне была установлена тяжелая металлическая решетка. Сама комната соседствовала еще с одной, вероятно, кладовой или погребом, от которой ее отделяла фанерная перегородка. В перегородке находилась наглухо заколоченная дверь.
Фанеру и дверное полотно испещряли следы от множества пуль! Стало ясно: здесь убивали людей…
Далее под окнами вдоль карниза тянулись красноватые, еле заметные глазу разводы. Я понял: это тянулись следы от замытых кровавых луж…
На прочих стенах также виднелись следы от пуль, очень много и очень разнообразно: следы неслись веером по дуге, по прямой, одиночными кратерами мигали мне в цветастых обоях. Значит, те, кого убивали, метались по комнатам, прежде чем умереть…
Наконец на полу я заметил вмятины штыковых ударов. Догадался: прежде чем несчастные умерли, их докалывали штыками…
Последними увидел два пулевых отверстия в паркетных досках. Медленно отвел взгляд: тех, кого было лень докалывать, стреляли лежащими на полу…
А на стене за спиной, словно завершая картину, некий революционный юморист остроумно нацарапал строчку из Гейне:
«…В эту ночь Валтасар был убит своими холопами…»
Все это время Келлер молчал за моей спиной — и клянусь, комментарии тут были бы лишними.
Граф прекрасно понимал ситуацию, а потому вместо слов успокоения или жалости начал вещать сухим и спокойным тоном:
— Все пулевые отверстия, обнаруженные нами в комнате, Государь, принадлежат двум пистолетам. Один — крупного калибра, вероятно системы «Кольт», длинноствольный, американского производства. Второй, исходя из количества выстрелов, похоже, маузер. Что странно: судя по расположению отверстий, стрелял сначала один человек, затем, после короткой борьбы, — другой.