— Бронепоезд оцепить для защиты от внешнего нападения, Лавиновский! Орудия развернуть! Два раза повторять не буду. Исполняйте!!!
Офицер убежал к стрелкам, словно подстегнутый кнутом. А я, немного подумав, вернулся обратно в вагон. Ситуация выглядела неудачно. Рузский оказался неплох и подобрал для исполнения задуманного надежных людей. Либо лично преданных ему, либо испытывавших нелюбовь к «прогнившему» монархическому режиму. Молодого ротного Лавиновского, как подсказывала память Императора, Николай Второй лично не знал. Следовательно, ротный или очень близок к Рузскому (вернее, был близок, усмехнулся я), либо анархист, социалист или приверженец иной разъедающей мозг отравы.
Как бы там ни было, фактический расклад удручал. Рузский оказался не одинок и хотя, пристрелив его, я обезглавил Северный фронт, в окружении мятежника наверняка находилось достаточно офицеров, посвященных в подробности переворота. Со смертью думской делегации также ничего не менялось. Лавиновскому, например, достаточно сейчас пристрелить меня, и дело сделано: очередным самодержцем автоматически становится цесаревич Алексей. Баста, как говорится, партия сыграна.
Самое смешное, что при столь значительном количестве противостоящих царю людей — сановников, генералов, думцев — отсутствовала центральная фигура, со смертью которой я мог бы рассчитывать на распад заговора. Все участвующие лица являлись одновременно всем и ничем. Возможно поэтому, команда изменников не смогла удержать власть в реальной истории, позволив пламени «русского бунта» безнаказанно расширяться. Плюс «бессмысленно» и, разумеется, «беспощадно».
Потерев лоб, я попробовал просчитать варианты. Что сейчас делает Лавиновский или любой другой из вовлеченных в заговор офицеров? Убить меня сразу по собственной инициативе у этих бесхребетных кишка топка — вон Рузский даже револьвер не достал, пока я расстреливал его сотоварищей. Следовательно, Лавиновскому наверняка потребуется моральная поддержка перед цареубийством — уж это как водится. Всякий Русский террорист, бомбист или заговорщик перед своей акцией нуждается в подкачке мозгов. Дабы знать, что он делает мерзость не потому что подонок, а из служения высшему идеалу!
У ротмистра сейчас кипит мозг — от усиленного поиска способа разрешить ситуацию. Он немного подумает, велит своим изготовиться к штурму поезда, затем бросится в штаб — за поддержкой. Там свяжется, допустим, с Алексеевым или кем-то из прочих, втянутых в заговор генералов. Да хоть с Брусиловым! Наверняка все изменники дежурят у телеграфа, ожидая известий об отречении и исходя испариной от волнений. Далее ротмистр возвращается, и императорский бронепоезд долбят из всех орудий. Потом прут на штурм и нанизывают оставшихся в живых на штыки. Достоверно?