Когда солнце наконец возвестило о начале дня, Джек отправился на поиски сланца, за который он так щедро заплатил.
Сланец лежал у дороги. Нашел Джек и лесную тропу, но поиски снова оказались тщетными. Вчерашнее исчезновение тех людей сегодня выглядело еще большей загадкой.
Спустя час Джек вернулся к месту, где оставил свою кобылу, привязал сланец и отправился в Торнтри.
К счастью, Дугал и Кинкейд встретили его в сарае с котелком дегтя и золой. Дугал был явно взволнован.
— Милорд, вы не должны уезжать без меня, — сурово произнес он.
— Прости, — ответил Джек, хлопнув его по плечу.
Тот, видимо, ожидал возражений и, когда этого не случилось, жестом указал на котелок и весело заметил:
— Не совсем привычное занятие для вас, а, милорд?
— Угу.
Дугал почесал живот.
— Наверно, вы не часто заходите в сарай, да?
— Очень редко.
— А что внутри королевских сараев? — Мистер Кинкейд пытливо взглянул на Джека. — Что там, горностай и норка, чтоб накрыть лошадей?
— Ничего подобного, — ответил Джек. — Я видел только одну из королевских конюшен, и та не слишком отличалась от других, просто намного больше.
— Да? — спросил Дугал, глаза у него загорелись от надежды услышать новую историю. — Король ездит верхом, а?
Джек рассказал маленькую историю об охоте с королем. Честно говоря, довольно скучную. Но его слушатели были настолько увлечены образом короля на охоте, что ему пришлось слегка приукрасить свой рассказ. В его варианте король вернулся в Балморал с оленем-самцом, а не с пустыми руками.
Когда деготь загустел до нужной консистенции, Джек влез по лестнице на крышу. Он быстро понял, что работа не такая уж легкая. Уже скоро спина и плечи заболели от напряжения, но Джек не обращал на это внимания. Занятие отвлекало его мысли от Лиззи.
После двух часов усердной работы, когда деготь закончился, Джек снова послал Дугала на поиски Кинкейда, а сам решил полюбоваться видом долины. Он забыл, как прекрасна Шотландия, ничто в мире не могло с ней сравниться. Он чувствовал свою принадлежность к этим холмам и людям, чего никогда не испытывал по отношению к Лондону. Даже отвращение к Ламборну было связано только с его воспоминаниями, а не со страной. Он сидел, закрыв глаза и подставив лицо солнцу, пока женский голос не отвлек его от размышлений.
Из теплицы шла Лиззи с корзинкой в руках и напевала старую шотландскую мелодию, известную Джеку с юности.
Она вдруг остановилась и посмотрела вверх, прямо на него. Джек приветственно махнул рукой. Прикрыв ладонью глаза от солнца, Лиззи сделала несколько шагов вперед.
— Джек?