Джордж не думает, что теряет рассудок или здравый смысл. Он спрашивает себя: а что, если в происходившем была та смесь правды и лжи, которую он определил раньше? Что, если мелодраматичная миссис Робертс помимо собственной воли действительно приносила вести из далеких краев? Что, если сэр Артур в какой-либо форме и в каком-либо месте, где бы он ни находился, вынужден, чтобы войти в контакт с материальным миром, использовать в качестве передатчиков тех, кто частично прибегает к шарлатанству? Не будет ли это объяснением?
— Он здесь, — повторяет женщина слева от него тоном нормального разговора.
Затем эти слова подхватывает мужчина в десятке кресел от них.
— Он здесь.
Два слова, сказанные обычным тоном, слышные лишь в нескольких футах. Но воздух в зале настолько заряжен, что они будто магически усиливаются.
— Он здесь, — повторяет кто-то на галерее.
— Он здесь, — откликается женщина внизу в партере.
Затем мужчина в заднем ряду бенуара внезапно гремит голосом проповедника-сектанта:
— ОН ЗДЕСЬ!
Джордж инстинктивно опускает руку к своим ступням и вытаскивает бинокль из футляра. Прижимает окуляры к очкам и пытается настроить его на сцену. Большой и указательный пальцы нервно покручивают за нужный фокус то туда, то сюда, а затем все-таки находят золотую середину. Он рассматривает медиума в экстазе, пустое кресло и семью Дойлей. Леди Конан Дойль с момента объявления о присутствии сэра Артура хранит все ту же позу — прямая спина, расправленные плечи, поднятая голова — и смотрит куда-то с — замечает теперь Джордж — чем-то вроде улыбки на губах. Золотоволосая кокетливая молодая женщина их краткого знакомства стала более темноволосой с осанкой матроны; он ее видел только рядом с сэром Артуром, как и сейчас утверждает она. Он двигает биноклем взад-вперед — на кресло, на медиума, на вдову. Он замечает, что дышит часто и хрипло.
Прикосновение к его правому плечу. Он опускает бинокль. Соседка покачивает головой и говорит мягко:
— Так вы его не увидите.
Она его не упрекает, а просто объясняет положение вещей.
— Увидеть его вы можете только глазами веры.
Глаза веры. Глаза сэра Артура, когда они встретились в «Гранд-Отеле» на Чаринг-Кросс. Он поверил в Джорджа, так не должен ли сейчас Джордж поверить в сэра Артура? Слова его защитника: «Я не думаю, я не верю, я ЗНАЮ». От сэра Артура исходило завидное утешающее чувство уверенности. Он знал то, что знал. А что он, Джордж, знает? Знает ли он, в конце концов, хоть что-то? Какую сумму знаний он обрел в свои пятьдесят четыре года? По большей части он прожил жизнь, учась и ожидая объяснений. Чужой авторитет для него всегда был важен. Есть ли у него собственный авторитет? В пятьдесят четыре года он думает о многих вещах, верит в кое-какие, но может ли он претендовать, что действительно что-то знает?