* * *
У Рафаэля тем временем день был не намного богаче романтическими событиями. Он пошел на репетицию своего оркестра. Три с половиной часа они работали над Бахом и Ибером – а затем Рафаэль, чувствуя себя на редкость в форме, сыграл им Марена Марэ. Циркулярное дыхание работало без сучка, без задоринки…
Рафаэль может играть на флейте сколь угодно долго, не прерываясь, чтобы перевести дыхание: он научился вдыхать носом, одновременно выдыхая ртом. Прием чудовищно трудный (мало кто из музыкантов им владеет, прославленный Рампаль и тот был вынужден от него отказаться), но Рафаэль с завидным упорством отрабатывал его десять лет. Всякий раз, когда ему было скучно, например, слушать бесконечные жалобы матери или заниматься сольфеджио в консерватории, он целиком сосредотачивался на дыхании.
До войны Лепаж-отец, обучая сына игре в шахматы, рассказывал ему о захватывающих событиях Великой французской революции, наизусть читал пламенные речи Робеспьера, подробно описывал устройство гильотины, море людей на Гревской площади, глухой стук падающих в корзину голов, к концу дня корзина иногда переполнялась и из нее вываливались косматые, окровавленные головы с вытаращенными глазами… “Шах и мат, сынок!” – радостно потирал руки отец.
С тех пор Рафаэль научился делать два дела одновременно так, чтобы одно не мешало другому. Довольно редкий талант. Помимо циркулярного дыхания он позволяет, например, подсчитывать расходы, беседуя с приятелем по телефону, или оценивать прелести новой пассии, с упоением воздавая должное пирожному с малиной.
Его соло снискало одобрительные возгласы коллег, и Рафаэль купался в блаженстве. (Он любит, когда его любят, когда слушают затаив дыхание, любит уводить публику из этого бренного мира: сказка про флейтиста из Гаммельна – его любимая с детства.) Под вечер – грех было не пройтись при такой хорошей погоде – он наведался к букинистам на набережную напротив собора Парижской Богоматери и заодно зашел в два музыкальных магазина, что по обе стороны площади Сен-Мишель. Потом он отправился обедать в семнадцатый округ к приятелю-тромбонисту, а после трапезы в семейном кругу мужчины прогулялись до площади Клиши и выпили виски в баре. Рафаэль, одним ухом сочувственно внимая жалобам друга на денежные проблемы, другим прислушивался к бурной беседе за соседним столиком, где говорили о событиях в Алжире. (Двести пятьдесят человек – женщины, дети, старики – были зверски убиты, расчленены, обезглавлены в деревне под названием Мелуза бойцами Фронта национального освобождения в порядке выяснения отношений с бойцами Алжирского национального движения. В ответ двести пятьдесят парижских алжирцев, уроженцев этой местности, завербовались во французскую армию.)