– Любовь моя, любовь моя, – шепчет Рафаэль. И крепко прижимает ее к себе.
Женщины счастливы, когда они беременны, думает он. Правда, в первые недели, из-за перестройки гормональной системы, их иногда сильно тошнит, зато потом – потом они расцветают, сияют, блаженствуют… Как он горд, Рафаэль! Горд не только тем, что зачал дитя, но и тем, что нашел (и ведь не искал даже) гениальное решение проблем Саффи – материнство.
Ну да, он знает, что у Саффи проблемы. Он не глуп и не слеп. С самого начала, с той минуты, когда молодая женщина появилась на его пороге, он угадал в ней какую-то рану и инстинктивно почувствовал, что об этом не стоит говорить в лоб. Поэтому никогда не расспрашивал ее о детстве: если не считать смерти родителей, он понятия не имеет, что пережила его жена до того, как почти полтора месяца назад отметила галочкой в “Фигаро” объявление “Треб. пом. хоз.”. Но Рафаэль – оптимист. И не привык отступать. К тому же он по-настоящему влюблен. Он верит, что благодаря ему и его любви таинственная рана затянется и Саффи вновь обретет радость жизни, для него, Рафаэля, такую естественную. А найдется ли способ добиться этого вернее, чем выносить в себе и самой подарить… жизнь?
– Я завел будильник, – объясняет Рафаэль и, улыбаясь, выпускает Саффи из объятий. – Хотел купить нам рогалики, сделать тебе сюрприз.
– Не стоит, – говорит Саффи. – Мне не хочется есть.
Пряча от мужа глаза, она отворачивается и начинает одеваться.
– Да, действительно, – соглашается Рафаэль. – Но, любовь моя… давай я запишу тебя к врачу?
– Подожди немного, – чуть помедлив, отвечает Саффи. – Подожди несколько дней… чтобы знать наверняка.
– Хорошо, сердце мое. Как хочешь. Но я… не знаю почему, но я уже уверен. Должно быть, мужская интуиция! Я это чувствую… здесь!
Взяв Саффи за руку, он кладет ее ладонь на свои тестикулы (голые). Хочет ее рассмешить. Но она не смеется.
* * *
Молодожены не едут в свадебное путешествие, потому что в июле Рафаэль приглашен на гастроли в США. Он пропустил несколько репетиций, пока вел неравный бой с гидрой французской бюрократии, и теперь, чтобы наверстать упущенное, должен работать как каторжный, и один, и с оркестром. Но он справится.
А Саффи, выпросив у мужа отсрочку, в эти “несколько дней”, пока ее беременность не стала свершившимся фактом, набрасывается, как одержимая, на домашнюю работу. Не спросив мужа, решает сделать ремонт в комнате прислуги. Бегает, только Рафаэль за порог, по лестнице с третьего этажа на седьмой и обратно, таская тяжелые банки с краской. Соседи косятся, хмурятся и закрывают дверные глазки. А вот мадемуазель Бланш чует беду.