– Не пора ли тебе в школу, а?
Саффи, только что отпившая глоток белого вина, роняет бокал на скатерть.
– В школу? Но он еще маленький! – Она так ошарашена, что даже не встает за тряпкой.
– Вовсе нет! – улыбается Рафаэль. – Не знаю, как в Германии, а во Франции государство отвечает за воспитание детей с трех лет. Тебе сколько лет, сынок?
– Три с половиной, – отвечает Эмиль нехотя, злясь на отца: ну зачем спрашивать о том, что и так всем известно?
– Три с половиной! Надо же! Да ты уже почти мужчина! – Он ерошит спутанные черные кудряшки сына, и тот с трудом удерживается, чтобы не отдернуть голову. – Пора, пора твоей попке узнать, жесткая школьная скамья или нет!
Саффи изо всех сил старается скрыть охватившую ее панику.
– Это… это необходимо? – лепечет она.
– Обязательно, ты хочешь сказать? Нет, обязательно только с шести лет. Но, честно говоря, я думаю, ему пойдет на пользу общение с ровесниками. Тем более что ни братьев, ни сестер у него не будет… – Рафаэль смотрит на Саффи полными нежности глазами, чтобы она не восприняла эти слова как упрек. – Не годится ребенку быть все время при стариках родителях, – заключает он, принимаясь за еду, – даже если они у него замечательные во всех отношениях.
Эмиль знает, что ни один пункт из сказанного отцом обсуждению не подлежит.
– Я не хочу! – решительно заявляет Саффи, так и не найдя ответа на вопрос “почему”, который Рафаэль, естественно, не замедлит ей задать.
– Почему же? – спрашивает Рафаэль.
– Потому, что мы гуляем, – подсказывает матери Эмиль.
– Да, я знаю, – кивает Рафаэль. – Изумительная рыба, просто объедение. Но, как сказал доктор Зигмунд Фрейд, нельзя всю жизнь гулять с мамой. Закон жизни, черт возьми! Для этого и нужны отцы.
Саффи придумала, что ответить, – Эмиль ей помог.
– Я не могу гулять по Парижу одна, – говорит она. – Знаешь… мужчины… к матерям они относятся с уважением, но… И потом, это мне так полезно для здоровья… И мы так много узнаем… про историю Франции… про деревья… Еще лучше, чем в школе!
Она готова ухватиться за любой предлог, наша Саффи. Эмиль – ее оправдание, ее алиби, неотъемлемая составляющая их с Андрашем встреч. Эмиль – их залог. (А что Саффи будет делать через три года? Об этом она не думает. Жизнь, когда живешь безумной любовью, – это череда сегодняшних дней между подвергнутым тщательной цензуре прошлым и туманным будущим.)
Озадаченный Рафаэль в конце концов уступает: его убедили не столько доводы Саффи, сколько сам факт, и впрямь редкий, что она чего-то сильно хочет.
Он еще раз уступит ей, с большей неохотой, летом 1962-го. И еще раз, уже с тревогой, летом 1963-го.