— И все же вы не сбрасываете такую версию со счетов? — спросил корреспондент радио, протягивая к нему микрофон.
— На данном этапе мы не сбрасываем со счетов ничего.
Журналисты поняли, что импровизированная пресс-конференция закончена, и начали расходиться. Команды телевизионщиков собирали оборудование, фотографы выключали прожекторы. Яуберт поднялся на крыльцо и вернулся в конференц-зал. Надо связаться с патологоанатомом.
Профессор Пейджел был недоволен сержантом О'Грейди.
— Капитан, — жаловался он Яуберту, — сержант не испытывает никакого почтения к смерти. В будущем я бы предпочел, чтобы при вскрытии присутствовали вы. По-моему, его черный юмор попросту непрофессионален.
Яуберт что-то пробормотал вместо извинения и спросил о времени смерти Макдоналда.
— Трудная задача, капитан. Точного времени я вам назвать не могу. — Профессор всегда стремился в своих заключениях к научной точности. Ведь ему частенько приходилось выступать на суде. — Грубо говоря, шесть утра плюс-минус час. — Пейджел начал подробно объяснять, как он пришел к такому выводу.
Яуберта спас голос из-за двери, звавший его по имени. Он извинился и вышел. Констебль протягивал ему трубку.
— Яуберт.
— Здравствуйте, капитан! Я Маргарет Уоллес.
— Доброе утро, миссис Уоллес.
— Не знаю, пригодится ли вам то, что я вспомнила, но, по-моему, Джимми знал одного из убитых.
Услышав, что Маргарет Уоллес говорит о муже в прошедшем времени, Яуберт понял, что она уже преодолела Врата Ночи и теперь знает, как выглядит пейзаж на другой стороне.
— Макдоналда? — спросил он.
— Нет. Другого. Из Мелкбоса. Кажется, его фамилия Феррейра.
Сердце у Яуберта забилось чаще. Наконец-то появился хотя бы один след. Первая ниточка — если не считать откровенной лжи Оливера Нинабера.
— Где вы сейчас?
— Дома.
— Я еду к вам.
Маргарет Уоллес увела его за дом, усадила за стол на краю большого бассейна и ушла заваривать чай. Вскоре она вернулась с красивым подносом, на котором стояли фарфоровые чашки, блюдца, свежеиспеченный банановый кекс и масло. Маргарет Уоллес улыбнулась и поставила поднос на белый пластмассовый стол.
— Джимми любил банановый кекс. Но я перестала его печь. Сама не знаю почему. Так бывает. Жизнь идет, и ты забываешь какие-то мелочи вроде любимого лакомства мужа. Больше приноравливаешься к детям, учитываешь их потребности, их капризы…
Она разлила чай. Яуберт слышал, как на деревьях щебечут птицы, как журчит вода, переливаясь из чайника в чашку. Он посмотрел на тонкие руки хозяйки. На безымянном пальце левой руки по-прежнему было обручальное кольцо.