Из-за густого дыма почти ничего не было видно, то и дело доносились крики воинов, но не было слышно ни одного незнакомого голоса, ни стона раненого, ни крика о помощи, ни плача ребенка. Идя по дороге между домами, Вернер то и дело натыкался на мертвецов. Это были мужчины, защищавшие свои семьи до последнего вздоха. Рядом с ними валялись вилы и топоры – первое, что попалось под руку жителям, на чью спящую деревню напал отряд демонов.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: в живых не остался никто.
– Зачем они это делают? – с горечью спросила Бенедикта, когда они покинули сгоревшую деревню и отыскали лошадей, сбившихся в табун у кромки леса.
– Легионы Проклятых – плоть от плоти Бетрезена. В их каменных сердцах горит огонь ненависти ко всему живому, – дрогнувшим голосом пояснил Хартвиг, взбираясь на коня. – Им не ведома жалость. Каждый, кто не преклонится пред Бетрезеном, – враг им. А врагов надо уничтожать.
– А ведь они не так просто здесь оказались, – вдруг с задумчивым видом заметила Бенедикта.
– Думаешь, они что-то искали в этой деревне? – уточнил Хартвиг.
– Скорее всего, деревня просто попалась им на пути, – предположила монахиня. – Но ведь куда-то они идут. И ведет их туда воля Бетрезена.
«Они ищут ангела», – с дрожью подумал Вернер. Отрицать очевидное больше не было смысла: вызов адского чудовища обратил на него внимание Бетрезена, и теперь он может слышать приказы предводителя Проклятых, которые тот отдает своим подданным. Вернер помертвел при мысли, что тому, что он задумал, никогда не суждено сбыться. Бетрезен заберет его душу, и он превратится в одного из тех ужасных монстров, которые растерзали спящее поселение.
В деревню вернулись в полном молчании. Крестьяне все поняли по мрачным лицам воинов и заголосили: у кого-то в Лестайне жила родня, у кого-то друзья. Не обошла беда и дом Кассины, в котором остановились Вернер и воины. Услышав про то, что живых найти не удалось, Кассина почернела от горя и залилась горькими слезами, оплакивая семью дочери. Вернер, не имевший представления, как бороться с женскими истериками, поспешил за помощью к Бенедикте. Монахиня обняла старую женщину, что-то успокаивающе зашептала ей на ухо.
Вернер расслышал только что-то о чертогах Всевышнего, куда теперь перенеслись родные Кассины и где они счастливы. Кассина зарыдала еще горше, и Вернер, не в силах больше этого выносить, отправился спать на сеновале у старосты.
Наутро, пополнив запасы воды и еды, в мрачном молчании выехали в путь.
Дорога уходила вдоль леса, стороной от погибшей деревни, так что Вернер с облегчением вздохнул, что не придется вновь видеть страшное пепелище.