А вот как Ницше характеризует высокоразвитых людей капиталистической эпохи в противоположность прежним эпохам: «Мы обогатились поэтому чувством огромного простора, но и огромной пустоты; и изобретательность всех замечательных людей нашего века направлена на то, чтобы избавиться от этого страшного чувства опустошенности. Противовесом этому чувству служит опьянение… Как мы регистрируем и ведем учет нашим маленьким наслаждениям, словно этим суммированием многих малых радостей можно создать противовес этой пустоте, заполнить ее, — как мы обмазываем себя этой суммирующей хитростью».
Эта характеристика человека, наслаждающегося искусством в капиталистическую эпоху, снова приводит нас к вышеупомянутой полемике Ницше против современного вульгарно-демократического искусства. В только что процитированных местах Ницше только отмечает те общественные условия, которые способствуют, по его мнению
вульгаризации искусства. Все эти стороны он объединяет затем в целую философию культуры, согласно которой главнейший признак нового времени заключается в варварстве.
«Эта подвижность становится настолько сильной, что высшая культура уже не может приносить плодов… из-за недостатка спокойствия наша цивилизация приходит к новому варварству». Но это, по мнению Ницше, «смирное варварство»: его характерные признаки — оглупление, уничтожение красоты, рост рабских добродетелей, уже отмеченная вульгарность в искусстве и т. д.
Этот взгляд Ницше последовательно проводил всю свою жизнь. Уже в своем юношеском памфлете против Давида Фридриха Штрауса он издевается над эстетиком Фишером за его речь о Гельдерлине, у которого Фишер находил недостаток юмора. Из-за этого-недостатка «он (Гельдерлин — Г. Л.) не мог согласиться с тем, что быть филистером еще не значит быть варваром», говорит Фишер. Ницше ополчается против этой мещанской хулы на «великолепного Гельдерлина», он смеется над этим «слащавым выражением соболезнования». Он говорит: «Да, они готовы признать себя филистерами, но варварами — ни за что на свете. К сожалению, бедный Гельдерлин не делал таких тонких различий… Наш эстетик очевидно хочет нам сказать — можно быть филистером и в то же время культурным человеком, — в этом то и заключается юмор, которого не было у бедного Гельдерлина, от недостатка которого он погиб».
Ясно с первого же взгляда, что в этой борьбе против культуры, против искусства и эстетических теорий своего времени Ницше продолжает традицию романтических критиков капитализма. Как и они, он противопоставляет некультурности своего времени высокую культуру докапиталистических или ранних капиталистических периодов. Подобно всем романтическим обличителям капиталистической деградации человека он ополчается против фетишизированной современной цивилизации, противополагая ей культуру более примитивных ступеней экономического и общественного развития. Он прямо говорит о «вечерней заре искусства» и дает следующий комментарий этому факту: