— Вы пошутили? — хрипло спросила она. — Неужели вы думаете, что...
На лице Таира появилось выражение усталого раздражения. У него едва заметно задвигались желваки.
—Прежде чем вы начнете так ловко врать, я сообщу вам, что видел Тарика выходящим из вашей спальни вчера вечером.
—Вчера вечером... — она широко раскрыла глаза. — Но это было...
Она умолкла и поморщилась, вспомнив данное Тарику обещание.
— Вы хотите сказать, что это было совсем невинно?
Услышав его издевку, она рассердилась и покраснела.
—Да, это было совсем невинно! — Молли твердо смотрела в его глаза.
—Я должен что-то понять из вашего рассказа?
— Будь в вас хоть капля сочувствия, вы попытались бы это сделать. Но вы явно привыкли думать только о себе.
— Придержите язык, мисс Скромница! Молли вздернула подбородок, пытаясь скрыть
волнение за маской неповиновения. Таир аль-Шариф опасен, а она сильно разозлила его. Проблема состояла в том, что Молли не могла молчать. Впервые после долгих лет осторожности она хотела отстоять свою независимость.
— Итак, вы очень беспокоитесь за Беатрис, — начала Молли, пытаясь скрыть внезапно охватившую ее ревность. — Возможно, обвиняя меня, вы хотите скрыть тот факт, что сами неравнодушны к Беатрис? А, может, вы и есть единственный, кто лицемерит?
Молли поняла, что зашла слишком далеко, но сказанного не вернешь. Вздернув подбородок, она наблюдала, как краснеет Таир.
— Я никогда не затевал подобных позорных интрижек, - тихо, по угрожающе произнес Таир. —Не нужно судить других по своим меркам.
Да как он смеет читать ей мораль?! Молли была убеждена, что Таиру есть что скрывать. Хотя, размышляла она, все-таки приятнее казаться стервой, чем заурядной особой.
— Разве мне дано право кого-то судить? — спросила она с преувеличенным удивлением. — Вы слишком честны и чисты, чтобы заводить интрижки.
— Я не говорил, что святой...
Господи, разве бывают такие святые! С настолько чувственным ртом, один взгляд на который наводит на греховные размышления...
— У меня никогда не было романов с замужними женщинами, — повторил он, - потому что я видел, как тяжело приходилось моей матери, когда мой отец изменял ей. Он никогда даже не пытался скрыть от нее свои интрижки. Казалось, он получает удовольствие, открыто показываясь на людях с любовницами. Моя мать была гордой женщиной, но подобное отношение мужа доконало ее.
Таир вспомнил о дневниках матери, которые передала ему горничная, когда он достиг шестнадцати лет. В этих дневниках он прочел исповедь униженной женщины.
Молли меньше всего на свете хотелось жалеть Таира аль-Шарифа. Однако, увидев, как он закрыл глаза и провел рукой по волосам, она испытала к нему сочувствие.