Кожевников подскочил к спасительному лазу, и руки Мамочкина втащили его внутрь.
— Воду береги, дурак! — закричал ему старшина. — Воду!
К ним уже бежали взволнованные красноармейцы.
— Старшина ранен, — только успел сказать рядовой, как они подхватили Кожевникова и потащили в глубь казематов.
Все смотрели на старшину с нескрываемым изумлением. Может, этими жалкими глотками Кожевников и не спас их, но он дал им надежду. Показал, что можно бороться за свою жизнь и жизнь своих товарищей.
На рассвете солдат погнали собирать убитых. Обычно этим занималась похоронные команды, но трупов по острову было так много, что они не справлялись. Погода стояла жаркая, и тела начинали разлагаться, распространяя по округе зловонный запах.
Матиас злился. Он считал, что, по совести, ему за проявленную ночью храбрость могли бы предоставить хоть какой-то отдых. Ведь это он, Матиас Хорн, своими решительными действиями спас многих солдат и заставил русских отступить. Но всем было наплевать. Пабст, будто забыв обо всем, равнодушно принял назад флягу и отправил их вместе с остальными выносить трупы.
— Ну и гнида же наш лейтенант! — кипел Матиас. — Одно слово — бесчувственная глыба.
— Ладно, пошли, чего уж там, — отозвался Карл.
Вокруг вперемешку лежали тела русских и немецких солдат. От вида мертвецов Матиасу стало дурно. Он много повидал их за эти несколько дней, но его все равно продолжало мутить. Настроение и без того было паршивым, и даже завтрак с горячим кофе и хлебом с малиновым джемом не смог его улучшить.
— Я думал, что тебе после этого дадут Железный крест, — заявил Риммер, когда они с трудом укладывали на носилки тело немецкого солдата. Одна нога мертвеца была согнута в колене, и казалось, что он улегся отдохнуть, если бы не белое, как мел, похожее на маску лицо.
— Дождешься от Глыбы, — сплюнул Хорн, брезгливо вытирая руки о китель.
Риммер перевернул труп мертвого русского, из огромной дыры в голове на землю полилась темно-бурая масса. Матиас зажал нос. Риммер, нисколько не смущаясь, снял с головы покойника пилотку и принялся деловито вытаскивать звездочку.
— Тебе это зачем? — Матиас удивленно посмотрел на приятеля.
Риммер ухмыльнулся, выудил из кармана еще несколько звездочек и, положив к ним новый трофей, с довольным видом протянул руку к Матиасу. На ладони поблескивало штук десять красных звездочек.
Матиас поморщился. Ему стало противно от цинизма приятеля. Все это отдавало нехорошим душком.
— И ты будешь всякий раз снимать их эмблемы и таскать с собой?
— Угу, — спокойно сказал Риммер, снимая звездочку с пилотки другого трупа.