— О, малышка прекрасна! — Сьюзан перевела взгляд на мужа: — Разве она не красавица, Тед?
Доктор Теодор Поллак, возмещавший проведенную в постоянных трудах молодость тем, что наслаждался преимуществами зрелости, широко улыбнулся.
— Да, она прекрасна. Не так, как Шейла, конечно. — Он посмотрел на жену, как будто увидел ее в первый раз после многолетнего перерыва. — И у Шейлы твои глаза и губы. Правда, у этой малышки твое имя.
Сьюзан улыбнулась и покраснела. Шейла могла бы поклясться, что покраснела.
— Ребекка Сьюзан — чудесный выбор, дорогая.
Шейла все таращила глаза на своих родителей. Как будто она попала в сумеречную зону между сном и бодрствованием. Или одна из ее фантазий вдруг обрела собственную жизнь. Ее детская фантазия, в которой родители вели себя не как деловитые профессионалы, а как нормальная любящая пара.
— Мама, папа, что-то случилось? Вы ведете себя так... странно. — Шейла не смогла сформулировать это более мягко.
Тед засмеялся, но ответила Сьюзан:
— Ты хочешь сказать: «не надутые»?
Шейла ни за что не стала бы оскорблять их, хотя именно это слово первым приходило в голову. Надутые. Чопорные. Замкнутые.
— Я хочу сказать, что вы изменились. Я ожидала открытку и сберегательную облигацию, а не визит.
— Сберегательную облигацию... — Эти два слова явно освежили память Сьюзан, и она взглянула на мужа: — Ты не забыл купить ее?
Шейла протянула руку прежде, чем отец успел ответить.
— Это не намек, а наблюдение. — Она сделала шаг назад, чтобы лучше рассмотреть родителей. — Так что же с вами обоими произошло?
Они переглянулись, и отец, к безмерному удивлению и удовольствию Шейлы, обнял мать за плечи.
— Мне кажется, что через тридцать пять лет брака мы наконец нашли друг друга.
—Дом был большой, но не настолько, — заметила Шейла. Здесь что-то еще.
Сьюзан удобно устроилась в объятиях мужа.
— Дом — нет, но наша работа... Ты это знаешь лучше других.
Да, работа всегда стояла у них на первом месте. Отец находился в странах «третьего мира» по полгода, оперируя детей, которые иначе остались бы искалеченными или парализованными. Мать каждую неделю принимала больных в бесплатной клинике в старой части города. Долгие часы они отдавали своим частным практикам. Все это, безусловно, проело большую дыру в ткани их совместной жизни. Но Шейла приспособилась, смирилась. Изменить что-то было невозможно. Тигры полосатые, солнце встает на востоке, а ее родители одержимы своей работой.
Что же изменилось теперь?