— Итак, — обратился он к Слейду, завязывая беседу, — ходят слухи, что вы зарубежный корреспондент.
— Да.
То есть я был им, мысленно поправил он себя.
— Что вы думаете о ситуации в?.. — пустился в рассуждения доктор.
Слейд старался сосредоточиться на беседе, а не на мрачной тени, парящей над ребенком в его руках.
Доктор Вильямс оставался дольше, чем обещал. Он ждал с Шейлой и Слейдом, пока сделают предварительные анализы, чтобы подтвердить его диагноз. Первоначальный диагноз оказался правильным. Реббека стала жертвой последней вспышки гриппа. Уровень обезвоживания не опустился до критического, но госпитализация была неизбежной.
— Это только выглядит так страшно, — успокаивал доктор Вильямс обоих. Может, Шейла и профессионал, но все воспринимаешь иначе, когда в больничной кровати лежит твой собственный ребенок. Имея троих детей и семерых внуков, он знал, какой страх охватывает при этом родителей.
— Хотелось бы вам верить, потому что кажется, будто и впрямь все ужасно. — Слейд облокотился о металлические прутья колыбели, в которой лежала его дочь. Ей зафиксировали ручки, чтобы она не выдернула две трубки, тянувшиеся к ее венам.
Эта картина напомнила ему, как в действительности хрупка жизнь.
— Мы кормим ее, — сказал Вильямс. В объяснении не было необходимости, но оно действовало успокаивающе. — Это не даст организму обезвоживаться, пока она не начнет сама удерживать жидкость.
Шейла кивнула, понимая, что сделано все возможное. Однако не сумела подавить тревогу и чувствовала, как к глазам подступают слезы.
— Она выглядит такой беспомощной. Такой крошечной...
Что, если у Ребекки не хватит сил побороть вирус? Что, если?.. Она не могла сформулировать вопрос до конца даже мысленно.
— Ты уверена, что хочешь остаться? — ласково спросил врач. — Тебе действительно нечего здесь делать.
Она и без его слов понимала свою беспомощность.
— Я могу смотреть на нее, — хрипло ответила Шейла. Кончиком пальца она погладила ручку дочери. — Она будет чувствовать, что здесь кто-то есть.
Доктор Вильямс кивнул. Он понимал.
— Я приду утром осмотреть ее.
— Мы будем здесь, — сказал Слейд.
Шейла и Слейд стояли рядом у колыбели, глядя на жизнь, которую создали вместе. Жизнь, казалось, связанную с этим миром лишь медицинскими трубками.
— Я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, — прошептал Слейд, не сводя глаз с ребенка.
Бессилие пожирало его. Он не мог помочь Ребекке, не мог помочь Шейле вынести это испытание. Он знал, о чем она думает. Он видел слишком много умирающих детей, чтобы принимать что-либо как само собой разумеющееся.