(а не из диогеновского понятия
аэр). И в теории Анаксагора, если его учение об эволюции мира освободить от «метафизических» рассуждений, опустив на уровень, понятный лаборанту, говорится об огромном, преобладающем надо всем остальным количестве воздуха, когда он создается на первом этапе «выделения».
8 Сократ у Платона в Phaedo.
9 Там же.
10 Об этом прорыве греческой мысли к ясному сознанию того, что какое-то время уже скрыто присутствовало в ее развитии, см. главу XIII этой книги.
1 Каждый английский или американский читатель вспомнит трактат Поттера «Умение жить, или Как выйти из положения, не делаясь полным занудой». Однако в завершающем эту книгу анализе «умения жить» в античную эпоху этот автор своим иллюстративным примером – описанием гонок на колесницах, взятым из «Илиады», – создает неверное впечатление, будто греки были изворотливы еще до того, как софисты предвосхитили и применили на практике некоторые из его открытий.
2 Здесь я не могу согласиться с доктором Versenyi, который считает, что греческое общество относилось к софистам, в общем, терпимо и с уважением, а не отвергало их активно. Напротив, мы видим огульные нападки на все их судебные методы со стороны консерватора-аристократа в «Облаках» Аристофана; полный отказ иметь дело с ними лидера демократов Анита у Платона в «Меноне»; эпизод, где носильщик Каллия, открывая дверь, толкает ее так, чтобы она ударила по лицу Сократа и его молодого друга, потому что решил, что это «еще два софиста!», – у Платона в «Протагоре». Все это вместе кажется мне яркими примерами враждебного отношения всего общества к софистам. Слова Протагора в названном его именем диалоге, что ему не стыдно называть себя софистом, звучат так, словно он защищается, а такой тон заставляет предположить, что большинству афинян это было бы стыдно.
3 Достоверность литературных портретов, созданных Платоном, много раз ставилась под сомнение. Но все их персонажи (кроме, может быть, Эвтидема) обладают убедительной для читателя индивидуальностью. Что же касается того, верно ли отражены их идеи в сочинениях критиковавшего их Платона, то стоит вспомнить замечание Бертрана Рассела (в его «Истории западной философии»): «Я бы предпочел, чтобы обо мне рассказывал мой худший враг-философ, чем друг, ничего не знающий о философии». Объем материала из других источников, с помощью которого мы можем проверить Платона, очень разный для разных реальных персонажей. См. также материалы в ДK и у Фримен.
4 Об этом см.: Companion Фримен, Диогена Лаэрция, а также сведения об огромном политическом влиянии Горгия как посла в Афинах, – свидетельства об этом есть, например, в книге: W i l l i a m s B.H.J.