— Эй, проснись же! — громко потребовал я плеснув в лицо трактирщице изрядное количество воды и похлопав для верности по щекам.
Та перестала храпеть, села, а увидев, в каком находится состоянии, тут же на меня накинулась:
— Ах ты, мерзкий блудодей и развратник! Вольно же тебе сновать по ночам, спаивать честных жен и творить с ними всякие мерзости. Погоди, ужо явится мой муж, он тебя быстро сволочет в префектуру, где тебя подвесят за то место, коим ты пользуешься для греха!
Несколько опешив от такого напора, я все же не стерпел и возразил ей ответными упреками:
— Не ты ли, неразумная женщина, сама обратилась ко мне, дабы я совершил над тобою сей ритуал, чтобы найти клад твоего свекра, и даже посулила, в случае успеха, целых десять золотых? Теперь же, когда после нашего успеха, я в точности знаю, что в доме находится полный горшок золота, ты вдруг начинаешь обвинять меня в грехе?
Число золотых, составляющих мою долю, я специально увеличил, поняв, что она, кажется, плохо помнит происходившее перед ритуалом и во время его.
— Так свекрово золото здесь, в доме? — заблестели глаза женщины. — О, прости-прости, я, видно, сгоряча навела на тебя напраслину. От всего этого питья я как в тумане. А где же горшок?
— Подожди, — перебил ее я. — У меня к тебе тоже есть один вопрос. И вопрос этот очень важен из-за всего того, что сотворили мы этой ночью. Вопрос этот — относительно девства.
Собеседница моя лишь громко расхохоталась.
— Да ты совсем ополоумел, маг! — отсмеявшись сказала она. — Какое может быть девство у рожавшей мужней жены в моем возрасте?
— О, глупая женщина! — воздел я руки к небесам. — Видят Боги, уж если чье девство меня и интересует, то только не твое! Откройся, верно ли, что девственность всего дороже добродетельной девице и, что многие из них готовы, зачастую, предпочесть погибель потере оной?
— Насчет погибели не скажу, — покачала головой трактирщица, — но в наших краях для молодой девицы предмет этот значит весьма и весьма много. Уж, если пройдет молва, что она потеряла девственность, так мужики все до одного будут приставать к ней как к последней шлюхе, а подружки будут злословить у нее за спиной на каждом шагу. Поэтому девушка умная и рассудительная никого не подпустит к себе мужчину до свадьбы.
— Увы, мне, увы! — вновь закручинился я. — Значит, я никогда не выполню того, что от меня потребовал дух! Не так же я жестокосерден, чтобы лишить невинную девушку столь для нее дорогого.