Перекрестный галоп (Фрэнсис, Фрэнсис) - страница 5

Тем не менее уже не в первый раз я подумал: «А может, мне лучше было умереть? Потерять ногу иногда гораздо хуже, чем потерять жизнь». Но затем я взглянул на живописный портрет на стене, там был изображен Дуглас Бейдер, пилот времен Второй мировой, в честь которого и был назван реабилитационный центр, и это придало мне сил.

— Дугласа Бейдера сочли пригодным для военной службы, — сказал я.

Майор поднял на меня глаза.

— Не понял?..

— Дуглас Бейдер был признан годным, ему разрешили летать. А он потерял обе ноги.

— Ну, тогда были другие времена, — протянул в ответ майор и легкомысленно отмахнулся.

Неужели?..

Бейдера действительно признали годным и разрешили подняться в воздух на «Спитфайере»[1] и бить врага, но лишь благодаря его невероятной настойчивости. Да, действительно, страна отчаянно нуждалась в летчиках, но ведь он мог бы и отсидеться в относительной безопасности и переждать войну, если б захотел. Лишь его личная отчаянная решимость вновь сесть за штурвал помогла преодолеть все бюрократические препоны.

Мне следует брать пример с него.

А там уж и правда видно будет.

Я им покажу.

— У метро годится? — спросила Вики.

— Что? — не понял я.

— Метро, — повторила она. — Ничего, если я высажу тебя у метро?

— Годится, — ответил я. — Где-нибудь там.

— А ты вообще куда направляешься? — спросила она.

— Домой, надо полагать.

— И где твой дом?

— Мать живет в Лэмбурне, — сказал я.

— Где это? — спросила Вики.

— Неподалеку от Ньюбери, в Беркшире.

— Так ты теперь туда?

Туда? Мне не очень-то хотелось. Но куда еще? Не могу же я спать на улицах Лондона. Впрочем, другие спят. Однако я вроде бы еще не пал столь низко.

— Да, наверное, — ответил я. — Сяду на поезд.

* * *

Мысль работала на автопилоте, пока я поднимался по эскалатору подземки, чтоб попасть на вокзал Пэддингтон. Добравшись почти до самого верха, я вдруг сообразил, что не помню, когда в последний раз пользовался эскалатором. Хотя часто преодолевал ступеньки, причем бегом, никогда не ходил шагом. И вот тебе, пожалуйста, неспешно плыву себе вверх, не дрогнув ни единым мускулом.

Хорошая спортивная форма всегда была навязчивой идеей в моей жизни, полной навязчивых идей.

Еще подростком я изнурял себя тренировками. Каждое утро бегал по холмам над Лэмбурном, пытаясь обогнать лошадей, галопом несущихся по густой траве вдоль дороги. Они тоже тренировались.

Армейская жизнь, особенно жизнь офицера-пехотинца на войне, являла собой странное сочетание продолжительных и скучных интервалов между короткими, повышающими адреналин в крови эпизодами, где грань между жизнью и смертью была не толще листка рисовой бумаги. С окончанием эпизода, если человек оставался жив и невредим, вновь наступала томительная пауза и наваливалась скука, и оставалось ждать, когда следующий «контакт» в очередной раз разрушит эти колдовские чары.