Никак не получалось найти этот чертов ключ. Возможно, мать за эти годы стала осторожнее. Было время, когда она вообще не запирала двери в доме. Я подергал за ручку. Заперла.
И вот я уселся на ступеньку и привалился спиной к запертой двери.
Мать наверняка придет поздно.
Я знал, где она сейчас. На скачках. Скачках в Челтенхеме, если точней. Я просмотрел список участников в утренней газете, как всегда просматривал. У нее были заявлены четыре лошади, в том числе и фаворит в главной скачке. И уж кто-кто, а моя мамочка ни за что и никогда не пропустит скачки в своем любимом Челтенхеме, на сцене величайшего ее триумфа. Возможно, сегодняшние и не столь важны, как «Фестиваль стипль-чеза» в марте, но я так и видел ее в окружении свиты на парадном круге, представлял, как она приветствует победителя по окончании. Я слишком часто это видел. Все мое детство прошло на скачках.
Солнце давно оставило попытки пробиться через толщу облаков, заметно похолодало. Я вздохнул. Что ж, по крайней мере, пальцы на ступне правой ноги теперь не онемеют от холода. Я уперся затылком в деревянную дверь и закрыл глаза.
— Я могу чем-то помочь? — раздался голос.
Я тут же открыл глаза. На дорожке стоял какой-то коротышка лет тридцати с хвостиком, в полинялых джинсах и куртке-пуховике. Я молча укорил себя. Должно быть, задремал и не услышал, как он подошел. Что бы сказал на это мой сержант?
— Жду миссис Каури, — пробормотал я.
Миссис Каури — так звали мою мать. Миссис Джозефин Каури, при крещении ей дали другое имя, не Джозефин. Просто потом она сама себя переименовала. Давным-давно, задолго до моего рождения, она, очевидно, решила, что настоящее ее имя, Джейн, не слишком ей подходит. Больно уж простовато. И Каури тоже не ее фамилия. Она позаимствовала ее у первого мужа, а сейчас была замужем уже за третьим.
— Миссис Каури на скачках, — повторил мужчина.
— Знаю, — кивнул я. — Вот и жду ее здесь.
— Но она не скоро вернется. До темноты — точно нет.
— Что ж, подожду, — сказал я. — Я ее сын.
— Солдат? — спросил он.
— Да, — ответил я, несколько удивленный тем, что он знает.
Но он знал. И от внимания моего не укрылся беглый взгляд, который он бросил на мою правую ногу. Он слишком много знал.
— Я старший конюх у миссис Каури, — представился он. — Ян Норланд.
Он протянул руку для рукопожатия, я ухватился за нее и поднялся.
— Том, — сказал я. — Том Форсит. А где же старина Бейзил?
— Ушел на покой. Я здесь уже три года.
— Да, давненько меня не было дома, — протянул я.
Ян кивнул.
— Я увидел вас из окна своей квартиры. — Он кивком указал на ряд небольших окошек над стойлами. — Может, хотите зайти, посмотреть скачки по телику? Здесь ждать нельзя, уж больно холодно.