— А все-таки, что было главным — земля или дома?
— Да как вам сказать: и то, и другое. Большую часть своей корреспонденции они вели лично, точно так же как и отчеты. Я в основном печатала договоры, контракты и некоторые деловые письма.
— Вам известны имена всех их клиентов?
— Нет, но если напрячь память, то я, вероятно, смогла бы вспомнить многих.
— Это именно то, о чем мы очень хотим просить вас, — сказал Роджер, — а среди их клиентов не было ли одного, которого можно было бы назвать «примечательным»?
Она впервые заколебалась.
— Да, пожалуй, был. Я видела многих их клиентов, потому что иногда присутствовала на переговорах в небольшой конторе в Сити, — это не было их собственное помещение, они пользовались им на паях. Так вот, в некотором роде примечательным можно было бы назвать того толстяка, которого вы видели вчера.
— Мистер Кеннет Александр, — пробормотал Роджер.
— Да.
— Вы после этого видели его?
— Один раз.
— Он, кажется, называет вас племянницей?
Гризельда состроила гримаску.
— Постоянно. Отвратный тип. Мне иногда приходилось выполнять для него работу, и я считала его одним из лучших клиентов, пока месяцев шесть назад он не переступил границы дозволенного. Я перестала ездить к нему.
— Куда вы ездили к нему?
— К нему на квартиру в Путни Крейн-Корт, двадцать два, — уточнила она, заметив, что Роджер вынул карандаш и блокнот. — До вчерашнего вечера мы с ним не виделись уже почти полгода.
— Почему вы убежали от него?
— Я убежала не от него, а от вас.
Роджер улыбнулся.
— Он знал, что вы находитесь у меня, и подгадал свой визит, явно желая дать мне понять, что приехал именно за вами. Как вы думаете, почему?
— Не имею ни малейшего понятия.
— Ясно. А он не дружен с Эндрю Келемом?
— Насколько мне известно, нет.
— Вам не приходилось видеть его в квартире Келемов?
— Никогда.
— Беллоу были знакомы с Келемом?
— Они продали ему участок в Южном Лондоне, но, насколько мне известно, с ним не встречались. Я печатала письма и подготовила соглашение.
— Вам приходилось работать у Эндрю Келема?
— Иногда. — Она вспыхнула. — Я выполняла его поручения, потому что хотела убедиться в его подлости. Но я так и не нашла ничего, что могло бы опорочить его. И если бы я не знала, что он сделал с моим отцом, я была бы полностью введена в заблуждение. Это такой двуличный человек и притворщик!
Роджер неожиданно спросил:
— Почему в день убийства вы приходили повидаться с Энтони Келемом?
Краска сбежала с ее лица, она прижала руки к груди. Чартуорд сидел совершенно неподвижно и не спускал с нее глаз.
— Я приехала, чтобы попытаться получить от него несколько писем. Любовных писем. Эндрю Келем — страшный человек, но его сын во много раз хуже. Речь идет не о моих письмах. Это письма моей приятельницы, замужней женщины, с которой я познакомила его. Он поднял меня насмех, мы поссорились, и я ушла. Я знала, что Айрис, моя приятельница, — тут она запнулась, — страшно волновалась из-за своей неосторожности…