Я отвернулась от моря и снова пошла по крутой тропинке, с трудом переставляя ноги; голову сжимало тисками, сердце томило необъяснимое предчувствие беды.
Я вышла из леса и пересекла лужайку. Дом казался мирным и безмятежным. Он выглядел укрытым от всех тревог, защищенным, более прекрасным, чем всегда. Стоя там и глядя на него вниз, я с непонятным мне самой смущением и гордостью впервые, может быть, поняла до конца, что это мой дом, мой семейный очаг, мое место здесь, я — часть Мэндерли, а Мэндерли — часть меня. В высоких узких трехстворчатых окнах отражались деревья, трава и цветочные кадки на террасе. Над одной из труб вился тонкий дымок. Сладко, как сено, пахла на лужайке свежескошенная трава. На каштане заливался черный дрозд. Мимо меня к террасе безрассудно пролетела желтая бабочка.
Я прошла через холл в столовую. Мой прибор был все еще на столе, но перед креслом Максима было пусто. На буфете стояли, дожидаясь меня, холодное мясо и салат. Немного поколебавшись, я дернула колокольчик. В столовую вошел Роберт.
— Мистер де Уинтер приходил? — спросила я.
— Да, мадам, — сказал Роберт, — он пришел сразу после двух, быстро поел и тут же ушел. Он спрашивал, где вы, и Фрис сказал, что вы, наверно, пошли на берег посмотреть на крушение.
— Он сказал, когда вернется?
— Нет, мадам.
— Может быть, он спустился к морю другим путем, — сказала я. — Наверно, мы разминулись.
— Да, мадам.
Я посмотрела на холодное мясо и салат. В животе у меня было пусто, но голода я не ощущала. Мне не хотелось сейчас холодного мяса.
— Вы будете что-нибудь есть, мадам? — спросил Роберт.
— Нет, — сказала я. — Нет, лучше принесите мне в библиотеку чай. Не надо ни лепешек, ничего такого. Просто чай и хлеб с маслом.
— Слушаюсь, мадам.
Я зашла в библиотеку и села на диван у окна. Как непривычно здесь без Джеспера! Наверно, он побежал за Максимом. Старая собака спала в своей корзине. Я взяла наугад номер «Таймса» и стала, не читая его, листать. Странно это было: вести вот так счет минутам, словно в приемной зубного врача. Я знала, что за книгой или вязанием мне сейчас не усидеть. Я ждала, что вот-вот что-то случится, но что? Пережитый ужас и крушение корабля, и пустой желудок — все вместе разбудило во мне дремавшее в глубинах души волнение, которого я сама не могла понять. Словно я вступила в новую полосу жизни, и теперь все будет иначе, чем раньше. Девушка, наряжавшаяся на бал-маскарад вчера вечером, осталась в прошлом. Все это произошло давным-давно, в незапамятные времена. Та, что сидела сейчас на диване у окна, была иной, не схожей с ней.