– Заставлял крестьян работать в мифриловой шахте.
Я кивнул жрецу.
– … Мы стояли на вершине Марангового холма, и призывали силу Призрачной девы. Франсуаза вышла против дэва одна…
– Ну, еще со мной был гоблин, который катил баллисту, – поправила девушка.
Я вновь его отключил.
– Чем все закончилось?
– Я освободила крестьян.
– Дай угадаю. Теперь они вновь гробятся в мифриловой шахте, но называют это уже не «рабство», а…
Я пощелкал пальцами.
– Радость освобожденного труда. И что с дэвом?
Франсуаз помрачнела.
– Мне не удалось убить Харубея. Слишком крут оказался. Но я здорово надрала ему…
«Уши», – благостно подсказал цензор.
Мне это не понравилось.
Я встал, и коснулся окна и двери кончиком трости, – а эльф, путешествующий на поезде в диких землях, обязательно должен иметь с собой трость, саквояж и пробковый шлем.
– Что ты делаешь? – спросила девушка.
– Прячусь от духового ружья. Но продолжай.
Франсуаз пожала плечами.
– Харубей ушел, а на ущелье я кастанула спелл, чтобы парень не мог вернуться. С тех пор, Ормузд пару раз в месяц шлет мне спелые фрукты. Правда, на почте их съедают свирффнеблины, и я получаю лишь косточки, – но все равно приятно.
Я включил жреца.
Хотелось сделать это щелчком по носу, но я удержался.
Орк переплел пальцы, в молитвенном жесте.
– …Поэтому я здесь; Харубей ищет тебя, прекрасная Франсуаза. Все это время он зализывал раны, с одной лишь мыслью о мести. Если султан найдет тебя, о чудесная…
Жрец в ужасе содрогнулся.
– Гнев его будет воистину беспределен.
– Не допрыгнет, – отмахнулась Френки. – Вот накоплю денег на меч Мардука, сама к нему загляну. А пока меня прячет руна Сокрытия.
– Поэтому, – согласился жрец. – Я и рассказал ему, где ты.
Франсуаз подавилась.
– Нам нужны деньги, о богиня, – пояснил орк. – А султан дал нам шесть кошелей багряного золота, и поклялся на алтаре, что никогда больше не причинит нам вреда.
Он поднял мохнатую руку.
– Я здесь, чтобы предупредить тебя, свет моих очей.
– И сколько у нас времени? – встрял я.
– Один, – ответил орк. – Два…
На счет «три» дверь взорвалась горящими щепками, и на пороге вырос султан Арслан Харубей.
3
Это был дэв-хобгоблин, – высокий, как огр, и уродливый, как регент Асгарда.
На его мохнатой голове сверкал тюрбанэ, мифриловый шлем в форме тюрбана. Такие надевают обычно на чалму, чтобы смягчить удар.
Он носил юшман – распашной кольчужный кафтан, украшенный драгоценными камнями. В каждом из них когда-то был заключен и умер волшебник; и колдовская энергия наполнила доспех дыханием смерти. В правой руке султана сверкал ятаган, украшенный осколками павших звезд, – их называют слезами ночи.