Мой трос продолжал трещать.
Я рубанул веревку еще раз, потом выпустил меч.
Еще одна жила лопнула.
Тогда я вскарабкался чуть повыше, – и перехватил трос там, где он крепился к рельсу канатной дороги. В тот же момент, веревка порвалась; и моя гондола со скрипом рухнула вниз, круша черепа и ломая позвоночники тварям.
Я остался висеть на маленьком, ничножном обрывке, – и чувствовал, что мои руки начинают скользить.
Сколько я сумею так провисеть?
Минуту?
Меньше?
Трос дернулся, и заскользил вперед, все быстрее.
Боже.
Только бы не сорваться.
Я знал, что нельзя смотреть вниз, но не мог побороть себя. От Огненного не осталось даже кровавой лужи; двухглавые игуаны ползали по обломкам гондол, и поднимали ко мне багряные морды.
Правая рука сорвалась.
На краткий миг мне показалось, что я падаю; судорога свела пальцы, и я вцепился в трос так отчаянно, словно в этой жизни мне и правда было, о чем жалеть.
Выход из подземелья так близко…
Я хотел подтянуться, и снова ухватить за обрубок правой рукой. Но я боялся, что левая тоже выскользнет.
Вечный выбор…
Сдохнуть потому, что не сделал ничего вовремя, – или оттого, что чересчур суетился?
Ледовой добрался до двери.
Он вышел из гондолы, и посмотрел на меня.
Нет, я буду бороться…
Медленно, напрягая последние силы, я стал осторожно подтягиваться на левой руке. Холодный мифрил врезался мне в кожу. Сначала пальцы болели, потом я перестал их чувствовать.
Еще немного, еще пара дюймов, и я ухвачусь…
– Прощай, эльф, – сказал чародей Холода. – Я ухожу один.
Я сорвался.
Пальцы разжались, и я с криком полетел вниз, – на маленькую платформу, перед чертовой дверью. Меня швырнуло о камень, кости хрустнули, и я был уверен, что к троллям-астрологам сломал себе обе ноги.
Площадка была узкой; я покатился по ней, и перелетел через край.
В последний момент, мне удалось схватиться за камень.
Ледовик смотрел на меня, сложив руки на груди.
– Помоги мне, – прохрипел я.
Мертвые глаза мага впились в меня.
– Дверь заперта, – негромко произнес он. – А теперь обернись.
Я повиновался.
Белая карта стала теперь багряной.
Заклятие Бубонной чумы почти пробудилось. От смерти нас отделяла только пара секунд.
– Ты обманул нас, эльф, – сказал маг Холода.
Я напряг все силы.
Казалось, мускулы во мне рвутся на куски, – точь-в-точь, как жилы на мифриловых тросах. Мои ноги качнулись, я снова заскользил вниз, по гладкому камню, – но в тот же миг, каким-то безумным чудом, мне удалось вскарабкаться.
– Слишком поздно, – сказал Уильям Шекспир. – Я совершил ошибку, когда поставил на вас. Теперь придется все начинать сначала. Прощайте.