Более широкий взгляд на возрождение
Логика реинкарнации приглашает христиан пойти дальше, чем переосмысление отношения к другим мировым религиям. Голод по Богу и жажда трансцендентного универсальны. Истину можно найти в любой культуре, и осознание Божественности происходит повсюду. Люди повсеместно открывают для себя мир духа и законы взаимодействия, управляющие нашим возвращением к нему, которые запечатлены во всех священных писаниях.
Концепция реинкарнации настолько расширила границы нашего сознания, что мы не можем больше всерьез принимать утверждения, будто только одна религия дает истинные ответы на вопросы жизни, а другие трактуют их или ложно или неполно. Благодаря личной эволюции мы обошли вокруг света, путешествуя во времени. Мы инкарнировали на всех континентах, во всех культурах и религиях. То, что одна религия делает для одной культуры, другая делает для другой. А все вместе они напоминают, что наше земное существование, несмотря на всю свою значимость, преходяще. В каждой жизни нас заново учат правилам игры и вновь направляют к конечному пункту назначения.
Концепция реинкарнации полностью совместима с христианским учением, но не с теологическим шовинизмом, который до недавнего времени нередко искажал его смысл и историческую миссию. Когда у Иисуса спросили, какая заповедь самая главная, он ответил: “Люби Господа своего Бога всем сердцем, всей душой, всем разумом. Это величайшая заповедь… Вторая же такая: Возлюби ближнего своего, как самого себя”. (Евангелие от Матфея, 22:34–39)[126].
Когда Иисус перечислял критерии того, что на небесах соответствует спасению, среди них были следующие: накорми голодного, одень раздетого, напои жаждущего, навести больного, приюти странника и позаботься о нуждах узника (Евангелие от Матфея, 25:31–46). Ни слова не было сказано о принадлежности к какой-то определенной религии, не говоря уже об особом вероисповедании. Почему мы утратили эту открытость доброте, истинный взгляд на мир, понимание того, что Христос везде, где любят Бога и служат Ему? Как случилось, что мы стали истолковывать слова: “Никто не придет к Отцу моему иначе, как только через меня”, — в самом узком из возможных смыслов? Вместо того чтобы признать, что речь идет об универсальном Христе, мы считаем, будто должны принять баптизм и только таким образом обрести Бога. Разве Иисус, учивший, что Бог — это чистая любовь, намеревался отлучить от спасения всех, кому от рождения не суждено услышать Евангелие? Неужели любовь Бога так ограниченна, что из нее исключаются все, кто в течение десятилетий воспитывался собственной религией и в насаждении новой, которую несли миссионеры, видел только неуважение к верованиям своих предков? Какой глупой и недалекой выглядит эта концепция сегодня! К счастью, в наше время такое узкое понимание сменилось более широким взглядом на вещи.