“Угрызения совести и самообвинение за неудачи последней инкарнации изливаются с такой силой, что вызывают неимоверные страдания и горькие слезы, это просто непереносимо… Страдание, причиненное другим, ощущается так пронзительно, словно оно было причинено нам. Но, наверное, печальнее всего осознавать, что время для изменения отношений и исправления ошибок ушло, оно теперь действительно в прошлом. Двери последней жизни захлопнуты и заперты, и нужно столкнуться с последствиями своих поступков или уклонения от них, чтобы окончательно понять, кто мы и за что мы ратуем” (с. 37–38).
В описании этого противостояния Уайттон делает упор на негативную сторону. Но для тех, кто сражался со своими кармическими проблемами и оказался сильнее их, это время поздравлений и глубокой личной удовлетворенности. Как, должно быть, радостно после долгого и тяжкого труда услышать, что вы сделали все от вас требовавшееся и даже более того! Уклон в сторону негатива в случаях Уайттона произошел потому, что его пациенты не являются срезом всего населения, их привела к нему боль, вызванная проблемами, которые в предыдущих жизнях остались неразрешенными. Поэтому неудивительно, что в их опыте доминировали проблемы, проявившиеся во время встречи с высочайшим советом. Обычно терапевтические истории болезней дают нам больше сведений о патологиях, чем о здоровье; в данном случае речь идет о духовной патологии. Так что, изучая карму и возрождение при помощи историй болезней, взятых из терапии прошлой жизни, следует это учитывать. Подобные истории ведут к перекосу нашего восприятия в негативную сторону, и мы должны постоянно напоминать себе, что на каждую личность, работающую над тем, как расплатиться с “долгами”, унаследованными от предыдущих жизней, приходится другая личность, которая полагается на активы хороших жизненных инвестиций.
Пациенты Уайттона рассказывают, что в момент истины мы сами, а не старейшины или Бог, являемся судьями. Мы осуждаем себя, они же даруют прощение[87].
Одна женщина рассказывала об этом так: “Моя душа корчилась от боли, угрызений совести, скорби, вины, рыданий… Испытывая неимоверный стыд, я не могла даже взглянуть на Тройку. Но все вокруг меня светилось теплотой голубого сияния, умиротворением и спокойствием, которые я была не в состоянии понять” (с. 38). Каждая личность, представшая перед Советом, была уведена от своей боли к любви и прощению, разлитым вокруг нее. Судьи излучали не осуждение, а целительную энергию, растворяющую вину и открывающую дорогу к миру. Часто судьи начинают обсуждать ключевые эпизоды последней жизни, давая советы и уверяя, что даже отвратительные переживания могут способствовать личностному совершенствованию. Этими и другими способами они помогают душе осознать свои действия, и та, обозревая настоящую жизнь на фоне многих жизней, достигает прозрения своих кармических моделей и направлений и определяет, где она находится на пути духовной эволюции.