Моё лицо задергалось. Нервный тик от душевной боли. Я не придумала ничего лучше, как встать перед Родионом на колени:
– Пожалуйста, продай лучше меня на органы. Продай всё, что считаешь нужным: почки, печень и даже сердце. Всё забирай, мне ничего не жалко. Ты же сам говоришь, это прибыльное дело и тебе хорошо заплатят.
– Дура! Мне не нужны твои органы. У меня есть отличный заказ. Мне нужны органы твоего ребёнка.
– Пожалуйста…
– Я в последний раз повторяю. Говори, в какой больнице лежит твоя дочь, иначе я прямо сейчас отдам тебя на растерзание собакам…
Я назвала адрес больницы, которая находилась рядом с моей московской квартирой.
– Она должна быть там.
– Должна быть или там?
– Родственники обещали положить её именно в эту больницу.
– Дай телефон родственников.
– Они всё равно ничего не скажут, – лихорадочно затрясла я головой. Меня в буквальном смысле стало колбасить. Я больше не могла жить в этой страшной реальности.
– Мы знаем, как разговаривать с людьми, чтобы услышать от них то, что нам нужно, – гнул свое Родион.
– Я назвала вам больницу, где лежит моя дочь. Она действительно там находится. Родственникам звонить не стоит. Они могут заподозрить неладное и обратятся в милицию. Тем более, я исчезла и не выхожу на связь.
– Мои ребята сейчас едут за ней. Будут звонить мне из Москвы. Если ты наврала, я сам лично буду тебя пытать, вырезать твои внутренности и скармливать их своим голодным псам.
Я встала с колен и чуть слышно произнесла:
– Я бы хотела помыться и получить медицинскую помощь. Я истекаю кровью.
– Сейчас ребят отправлю и пришлю к тебе свою домработницу, – пообещал Родион и закрыл за собой дверь.
Я вновь привалилась к стене и подумала, что пока насильники будут ехать на машине в Москву, у меня есть время, чтобы попытаться сбежать из этого Ада…
Пришла женщина, представившаяся домработницей Родиона, и повела меня в душ. Я с облегчением вздохнула. Самое время готовиться к побегу. Если женщина нормальная, у меня есть шанс поговорить с ней по душам и хоть немного разжалобить. Но что-то подсказывало, что нормальные люди не смогли бы тут задержаться даже на сутки.
В душе она дала мне чистый халат, ночнушку и махровые тапочки.
– Что там у тебя кровит? – сухо поинтересовалась она. По её невозмутимости создалось впечатление, что это обычное, плёвое дело и в этом доме постоянно кого-нибудь насилуют.
– Меня вчера изнасиловали. Очень жестоко.
Женщина с равнодушным видом протянула мне коробочку с кремом и всё так же, без эмоций, произнесла:
– Смажь, где кровит. Крем целебный. Заживёт как на собаке.