— Слушай, ты под Сталинградом «сто десятого» завалил. Что за жар-птица? Расскажи.
— Это, брат, такая птица — настоящий стервятник. А впрочем, не так страшен черт, как его малюют, — то ли в шутку, то ли всерьез отвечает Хабаров.
— И то верно. Ты его сбил!
— Ну, сбил. Подвернулся — я его и шарахнул. Еще если встанет на пути спуску не дам. Только так с ними надо…
— А почему же мой стрелок-радист не может спустить его с неба?
— Может, конечно, и твой! У «мессера» есть свои слабые места: баки заправляются горючкой…
— Ну вот. А немецкий бензин горит ведь неплохо, правда?
Прошло два дня, и в мой пятьдесят шестой вылет состоялась встреча со «сто десятым».
Было это так. В двадцати километрах южнее Мелитополя я прошел линию фронта и углубился в тыл врага на тридцать километров. Высота — семь тысяч двести метров. Со мной летят Зиновьев и стрелок-радист Леонид Инжеватов. Борис приступил к выполнению задания. Осматривая внимательно переднюю полусферу, я увидел, как справа от курса с превышением в триста метров нам наперерез идет двухмоторный, с «обрубленными» концами крыльев немецкий самолет. В это время дистанция между нами — полторы тысячи метров. Для встречно-пересекающихся курсов это очень маленькая дистанция.
— Боря, посмотри! — быстро показываю «сто десятого» Зиновьеву и принимаю решение развернуться назад.
— Голубчики, здоровеньки булы! — крикнул и по-своему, по-зиновьевски, захохотал штурман.
Со снижением я кладу машину на крыло. Крен получился за шестьдесят градусов. Произошла перемена рулей. Что есть силы, тяну обеими руками штурвал на себя, чтобы быстро развернуться на сто восемьдесят. Затем резко выхожу из разворота. И слышу голос Зиновьева:
— Инжеватов, «сто десятый» сзади! Хорошо охраняй нижнюю полусферу!
— Есть!
Веду машину в направлении своей территории с «прижимом», чтобы разогнать наибольшую скорость.
— «Мессер» заходит справа сверху для атаки! — кричит мне Зиновьев. Слушай меня! Буду давать маневр — куда отворачивать машину!
— Понял! — Я полностью доверяюсь ему: Зиновьев очень сообразительный человек.
— Заходит, заходит, заходит… Успокаивается… Прицеливается… Вправо вниз! — дает мне команду Зиновьев, но сам почему-то не стреляет.
Сколько есть силы в руках и ногах, очень резко прикладываю ее к штурвалу и педалям и «переламываю» машину вправо вниз.
— Отлично! Не смог довернуть за нами, проскочил! Нос его кабины весь в огне и дыму!..
Я хочу спросить Бориса, почему он не стреляет, но не успеваю. «Сто десятый» снова, уже слева сзади, заходит для атаки.
— Влево вниз! — кричит мне Зиновьев.