Так же, как и первый раз, выполняю эту команду и опять слышу возбужденный голос штурмана.
— Проскочил, стервец! Отлично! А огонь у него сильный…
Противник проводит еще три атаки: одну строго в хвост и две справа и слева снизу. Все три раза стреляет расчетливо, но, выполняя команды Зиновьева, я ухожу из-под прицельного огня. Когда Борис секунду-другую молчит, я все равно делаю своим самолетом очень резкий маневр, чтобы фашист не смог хорошо прицелиться.
Наконец мы добрались до своей территории. Противник оставил нас в покое и боевым разворотом ушел на запад. Зиновьев хлопает меня по плечу, громко смеется и говорит:
— Молодчина! Удирать от истребителя умеешь! А ты не забыл, что наше боевое задание еще не выполнено?
— Нет, не забыл. А ты почему не стрелял?
— Стрелять из малокалиберного ШКАСа? Если и попадешь, то все равно не собьешь. Зачем же зря порох жечь?..
— Ну ладно. Вывернулись…
Смотрю на высотомер. Его стрелки показывают четыре тысячи метров. Не убирая газа, «лезу» снова вверх. Жаль моторы, такая нагрузка для них, но что поделаешь… Скорость самолета во время ухода от «мессершмитта» была очень большой. На правом моторе сорвался с задних замков и приподнялся кверху капот, закрывающий маслобак. Но пробоин нет, и оба мотора по-прежнему весело поют свою звонкую песню.
_- Куда он исчез? — спрашиваю Зиновьева, имея в виду атаковавшего нас «мессершмитта».
— Черт его знает, запас горючего у него большой. Может, где-нибудь западнее Мелитополя патрулирует.
_ — Это верно. Давай-ка лучше уйдем на Азовское море; я наберу высоту, и начнем выполнять задание обратным маршрутом.
— Правильно! От перестановки слагаемых сумма не меняется.
— Инжеватов!
— Слушаю!
— Передай на КП аэродрома, что в районе Мелитополя атакованы истребителем «Мессершмитт-110». Продолжаем выполнять задание.
— Есть передать, командир!
Веду машину на Геническ. От него — на Перекоп, Херсон, Берислав, Каховку, Ивановку, Мелитополь, Акимовку.
Нас обстреляли зенитки только над Перекопом и Херсоном, на остальных участках маршрута было спокойно. Мы успешно выполнили задание. Правда, из-за увеличения времени полета на обратном пути, далеко за линией фронта, у Зиновьева кончился кислород. Я изменил высоту до четырех тысяч метров. На этом эшелоне можно обходиться и без кислорода.
После вылета докладываю Валентику о встрече со «сто десятым». Он выслушал меня, а затем рассмеялся:
— И вы его не сбили? Напрасно. Нужно было сбить…
Когда вышли из КП, я поинтересовался:
— Ты, Борис, не стрелял потому, что у тебя «уважительная причина». А ты, Инжеватов, где был? Почему ты не вел огня по «мессершмитту»?