20 октября 1943 года наш Южный фронт переименован в 4-й Украинский.
23 октября освобожден Мелитополь. В этот же день 270-й бомбардировочной авиационной дивизии, 86-му и 284-му бомбардировочным авиационным полкам присвоено звание гвардейских и дано наименование Таганрогских.
6-я гвардейская Таганрогская дивизия! 134-й и 135-й гвардейские Таганрогские полки!
Мы — гвардейцы, мы — таганрогцы! Отлично! В этом есть маленькая крупинка напряженного труда, внесенного и моим экипажем. Капелька боевой работы, влитая звеном разведчиков, которым я командую.
— Экипаж гвардии лейтенанта Бондаренко для получения боевого задания прибыл! — докладываю теперь я гвардии майору Соколову.
В последней декаде ноября наш полк начал перебазирование на аэродром Астраханка под Мелитополем.
В самолетном парке у нас есть «кукурузник» и «коломбина» — старенький УСБ. На нем браво «пиляет» командир звена Владимир Пименов. «Коломбина» очень уж удобна для перевозки небольших грузов и людей при перебазировании полка. Вот и сегодня несколькими рейсами Пименов доставил с Астраханки экипажи для перегонки оставшихся самолетов.
Одиночно, с интервалами десять минут, взлетают и уходят на Астраханку наши «петляковы». Погода плохая: моросит дождь. К обеду он стал еще сильнее. Ответственный за выпуск самолетов гвардии капитан Забиворот подходит ко мне и спрашивает:
— Бондаренко, полетите, или будем ждать улучшения погоды?
В полетах на малых высотах и бреющем я, хотя и нелегально, натренировался неплохо.
— Товарищ капитан, что мне одному здесь делать? Полечу домой, — отвечаю ему.
— Вылетайте, Бондаренко. Смотрите повнимательнее за землей, пилотируйте аккуратно, — напутствует Забиворот.
— Есть!
Все время до Астраханки иду бреющим, точно выдерживаю курс, пилотирую машину так, чтобы не наскочить на встречающиеся преграды. Зиновьев держит в руках карту и ориентируется по быстро убегающим назад ручейкам, оврагам и небольшим населенным пунктам.
В Астраханке сильный дождь. С первого захода сесть не удалось, произвожу посадку со второго.
Заруливаю самолет на стоянку третьей эскадрильи. По лицам вышедших из кабины стрелка-радиста, техника и механика вижу, что они очень довольны полетом.
— Летели, как на глиссере, — говорят они, делая разминку.
— Значит, понравилось лететь бреющим?
— Очень!
Я тоже люблю такие полеты…
В Астраханке наш полк стоял недолго. Здесь мы часто собирались после ужина, становились в круг и, положив друг другу руки на плечи, пели песни. Руководителем этого своеобразного хора был летчик моего звена Николай Угаров.