— Горит масло! До бензина пока не дошло! Будем тушить! — говорю я.
Подбегаем к самолету. Правый мотор, врывшись винтом в землю, остановился, а левый продолжал работать.
— Надо же выключить его. Вот растяпа! — ругаю я себя и нагибаюсь в кабину.
— Баглай, сгребаем ногами снег. Быстро! — распоряжается Рипневский.
Горящее на моторе масло забрасываем мокрым снегом и грязью. Погасив огонь, осматриваем машину. Впечатление такое, будто нашу «пешку» с убранными шасси осторожно положили на мотогондолы и слегка придавили. Все-таки я удачно приземлился.
Неожиданно над нами появился По-2.
— Штурман, стреляй красными ракетами! — приказываю Рипневскому.
— Слушаюсь! — бодро отзывается он. — Есть шанс своевременно доложить о выполнении задания!
Широко расставив ноги, он начинает палить из ракетницы. Летчик По-2, заметив наш сигнал, делает круг и садится. Когда он вышел из кабины, я узнал в нем начальника воздушно-стрелковой службы 8-й воздушной армии. Докладываем ему для передачи в штаб разведывательные данные. Потом я попросил полковника сообщить о случившемся в 135-й полк.
— Сообщу, — заверил он. — Валентика я хорошо знаю. Только самолет не оставляйте без охраны.
К полудню 12 января мы на попутной автомашине приехали домой. Зашли в казарму 1-й эскадрильи.
— Здорово, орлы! — приветствую товарищей.
— Здорово, без вести пропавшие! — обрадованно отзывается Зиновьев.
— Что! Похоронили уже! — возмущается Слава Рипневский, увидев на ногах молодого штурмана Анвара Хасанова свои новые меховые унты.
— Что вы, товарищ гвардии старший лейтенант? — растерянно отвечает Хасанов и тут же умолкает.
— Ладно, носи на здоровье, — добродушно машет рукой Рипневский и уже спокойным голосом спрашивает: — Ну, как тут без нас поживаете?
— Плохо. Погода никак не наладится, на задания не летаем! — отвечает Угаров.
— Ничего, наверстаем! — успокаивает его Рипневский.
Ясной погоды действительно нет и нет, летаем на разведку на малых высотах. Ниже тысячи двухсот метров фотографировать нельзя: снимки получаются некачественные. Зато визуальное наблюдение хорошее.
Однажды мы заметили в воздухе вражеский транспортный самолет Ю-52. Он шел попутным курсом. Я обогнал его, но оставил без внимания. За линией фронта нам запрещалось вступать в воздушные бои. Во-первых, Пе-2 не истребитель, а во-вторых, его экипаж выполняет более ответственное задание.
Когда я вспомнил во время ужина об этом случае, Борис Зиновьев иронически заметил:
— Вот чудаки! Эту каракатицу не могли сбить!
— Хватит об этом!.. — оборвал я его. И, подумав, добавил: — Вообще-то надо было его рубануть.