Под самолетом промелькнула береговая черта. Хорошо. Иду к единственной расположенной между гор лощине. Правда, она неровная в поросла редкими деревьями и кустарником. Теперь знаю точно: самолет не удастся спасти — но что поделаешь… Для посадки на минимальной скорости полностью выпускаю щитки. Высота четыреста метров. Тороплюсь снизиться и приземлить машину. Убираю газ — самолет круто идет к земле. Я опять не привязан плечевыми ремнями. Мысленно ругаю себя за нарушение. Что делать, взлетаешь рассчитываешь на лучшее.
— Витя, держи меня за лямки парашюта! — прошу я Мирошникова.
Прижавшись грудью к бронеспинке, Виктор крепко держит меня. «Выбираю» машину из угла планирования. Вот-вот приземлится. Но вдруг впереди вырастает высокий бугор. «В него придется удар кабиной», — успеваю сообразить и тут же даю газ. Перетягиваю через бугор и продолжаю посадку. Машина приземляется на фюзеляж. Скребут о землю и первыми ломаются посадочные щитки. «Пешка», как живая, легла на мотогондолы. По инерции ее потащило вперед. Все было бы хорошо, но на пути под углом сорок градусов оказалась узкая, мощенная булыжником дорога. Она нарушила прямолинейное скольжение самолета: скорость была еще велика, машина, отклонившись вправо, начала ломаться. У Мирошникова не хватило силы держать меня и держаться самому. Нас обоих прижало к правому борту кабины. «Не потерять бы сознание — иначе сгорю!» — твержу себе мысленно и крепко держусь за штурвал.
«Пешка» ударяется передней частью кабины о стоящее слева толстое дерево. Часть кабины отламывается. Самолет соскальзывает в поросший лозой овражек и останавливается.
Быстро отстегиваю ремни и, не теряя ни секунды, выбираюсь из кабины. Вместе со мной торопятся уйти от горящей машины Мирошников и Баглай.
Отбежав на безопасное расстояние, с грустью смотрим на свой объятый огнем самолет. Прощай, боевой друг! Сегодня ты нас особенно выручил. Спасибо!
В это время кто-то хватает меня за плечо. Резко поворачиваюсь. Рядом стоит запыхавшийся офицер войск связи.
— Товарищ летчик, дайте нам радиостанцию, — просит он.
— «Дайте»… Берите! Как я ее вам дам? Как вы ее возьмете?
— Топорами вырубим!
— Ну что ж, рубите! Только осторожно…
— Знаешь, Николай, меня чем-то очень больно по спине ударило, — говорит Баглай, сгибаясь и разгибаясь.
— А почему ты не прыгал, когда береговую черту перелетали? — с хитринкой спрашивает его Мирошников.
— Почему, почему… Команды не было, вот и не прыгал.
— А почему ты, орел, по «фоккеру» не стрелял? — спрашиваю серьезно Мирошникова.
— Забыл я… — помявшись и покраснев, отвечает Виктор.